Дни мародёров (СИ)

— Да, Лили сказала, что у вас есть традиция, дарить волшебникам на совершеннолетие часы, — сказал он. — И еще сказала, что те часы, которые тебе подарили твои родители сгинули во время… пожара, — мистер Эванс сделал шаг вперед, достав из кармана небольшую плоскую коробку. — Будем считать, что это — вторая попытка, — и он протянул коробку Джеймсу. Внутри обнаружились самые обычные магловские часы на кожаном ремешке, но, судя по тому взгляду, который Лили устремила на родителей, они либо умели петь, либо стоили дохренища много денег. В любом случае, это были непростые часы.

Джеймс сглотнул колючий комок в горле и посмотрел на родителей Лили. Он очень боялся увидеть у них на лицах какое-нибудь душераздирающее сочувствие, или еще что похуже, но ничего такого не было. Они… понимали.

— С Днем Рождения, сынок, — мистер Эванс протянул ему ладонь и Джеймс пожал её, крепко и от души.

Сириус думал, что если Джеймс окажется вдали от Хогвартса и их компании в свой День Рождения, то праздник провалится. Если говорить начистоту, Джеймс тоже так думал, но, готов был принести свой праздник в жертву семейным ценностям. Эванс не виделась с предками целый год, да к тому же недавно чуть не умерла. Вечеринка может и подождать. Наверное, он просто перерос свой детский эгоизм, да и восемнадцать мало чем отличается от семнадцати.

Лили так не думала.

Ей хотелось устроить для Джеймса праздник, такой, какой устраивают маглы по всему миру, когда у них День Рождения. Возможно, без огневиски, метел и волшебных хлопушек, но с чем-то не менее волшебным.

После того, как Эвансы и Джеймс позавтракали праздничным тортом (Петунья была на курсах машинисток в Лондоне), Лили натянула свой самый магловский наряд, который превратил её из ведьмы в одну из тех магловских старшеклассниц, которые красят губы красной помадой и курят за школой, и потащила Джеймса на улицу.

Солнце в этот день светило на всю катушку, и на улице было тепло. Они трансгрессировали из какой-то подворотни между домами и очутились в самом центре бурлящего жизнью Лондона. Двухэтажный автобус, один из тех, которыми вечно пользуются маглы, довез их до парка развлечений, обосновавшемся в центральном парке. Там они гуляли до самого вечера, катались на американских горках, целовались в кабинке мгновенного фото, бросали кольца, стреляли по мишеням, ели попкорн, жареные сосиски и сладкую вату, пили «Кока-колу» и магловское пиво. Погода была чудесная, в воздухе пахло весной, повсюду звенели голоса детей, и они сами дурачились, как обычные магловские дети, которым невдомек, что такое страх и потери. Лили нравилось это отрицание, до злости нравилось верить, что так будет всегда, что они вечно будут молоды и живы, и что нет и не было никакой войны…

Наверное, это те часы в Мунго, которые, она знала, будут преследовать её до конца дней, так сильно повлияли на её взгляды на жизнь.

Вечером, когда в парке прибавилось людей, они совершили прощальный круг на колесе Обозрения (третий за день) и пошли гулять в город. Правда, долго гулять не стали, потому что с заходом солнца сильно похолодало, и они решили сходить в кино. Простояли в очереди, наверное, с полчаса, разглядывая другие парочки, которые точно так же, как и они, стояли в обнимку, или засунув руки друг к другу в задние карманы джинсов. А потом провели незабываемые часы на заднем ряду в компании Люка Скайуокера и Дарта Вейдера. Лили уже видела этот фильм, когда только вернулась домой на летние каникулы, но Джеймс, которому все это было в новинку, весь сеанс просидел с открытым ртом, жадно впитывая происходящее, и, если бы не пакет с попкорном у Лили на коленях, наверняка бы и забыл про её присутствие.

После сеанса они, вместе с галдящей публикой вышли на улицу и направились на поиски ближайшей кофейни, где можно было бы отогреться.

— Слушай, Эванс, — спросил Джеймс, когда они вышли на запруженную центральную улицу. Шли в обнимку, Лили обнимала Джеймса за пояс, а он её — за плечи. — Почему твой папа называет тебя Бэмби? Это как «бэби», только я чего-то не понял? — Джеймс закурил.

Лили засмеялась.

— Почти. Это все из-за мультфильма, который я обожала в детстве, — пояснила она. — История про олененка, который потерял свою маму.

Джеймс выдохнул облачко дыма и странно взглянул на Лили, но она ничего не заметила.

— «Бэмби» — это его имя. Мерлин, это такой грустный мультик, ты даже представить себе не можешь. И я таскала на него папу каждые выходные.

— Бедный Джон! Ты просто садистка, Эванс.

— Ты ему тоже нравишься, — улыбнулась Лили, обнимая Джеймса двумя руками. — И маме. Это все, чего я хотела.

— А если бы я не понравился? — Джеймс прищурился. — Что, бросила бы?

— Я такой вариант даже не рассматривала, — серьезно сказала Лили.

Джеймс засмеялся. Они вошли на ярко-освещенную улицу, сплошь забитую барами и шумной, веселой толпой.

— Мне тоже нравятся твои предки, Эванс. Они из тех, кто понимает, а среди маглов такие редкость. Вот только твоя сестра…

— Не начинай.