Дни мародёров (СИ)

— В самом деле, неприятная ситуация... — промолвил Люциус, наблюдая за их перебранкой. — Ну что же, думаю, мы не будем посвящать в эту неприятность Лорда и справимся своими силами.

Макдонелл явно обрадовался.

— А что потом, Люциус? — тихо и вкрадчиво спросил Северус, глядя, как Люциус медленно поворачивается теперь к нему, и отчаянно надеясь, что Малфой владеет легилименцией и читает сейчас его мысли. — После того, как ты прикончишь меня, пойдешь дальше искать свою сестру... или вернешься домой один? Ты ведь не знаешь, где ее искать, верно?

Мышца на мелованной, не тронутой ни пеплом, ни кровью щеке дрогнула, но больше Люциус ничем себя не выдал.

— Что он говорит, Малфой? — рыкнул Макдонелл.

— Младшая Малфой бегает на концерты для грязнокровок?

Пожиратели переглянулись с неприятной животной радостью. Рагнарок вдруг захохотал и его смех разорвал ночь, словно выстрел.

Люциус взглянул на него, как на таракана.

— Вы только подумайте! Представляю, как обрадуется Темный Лорд, когда узнает, что его правая рука...

Дальше он не договорил, потому что Люциус сделал короткое неуловимое движение палочкой, и Рагнарок, захлебнувшись словами, кулем упал на траву.

Северус шарахнулся от трупа в сторону и схватил свою палочку, упавшую в траву.

— Какого... — Макдонелл бросился было на Люциуса, но зеленая вспышка сверкнула второй раз, и второй Пожиратель упал точно так же, как его товарищ.

Повисла пауза.

— Меня тоже убьешь? — спокойно поинтересовался Северус.

— Ну что ты, — Люциус с самым приятным выражением вытер свою палочку белоснежным платком. — У нас с тобой теперь есть общее дело. Ты поможешь мне найти мою сестру. А я в свою очередь забуду о твоей маленькой неприятности, — Люциус выглядел таким расслабленным, как будто не он только что прикончил двоих людей. — Ну что, идет? — Малфой протянул ему руку без перчатки.

— Я видел, как она побежала к сцене, — Северус взялся за холодную, как железо, ладонь Малфоя. — Думаю, она все еще там.

— Прекрасно, — улыбнулся Люциус.

С гулко бьющимся сердцем она ткнула окровавленное запястье в безмятежное лицо Мирона.

— Ну же! — скрипучим голосом простонала она, размазывая кровь по его губам. — Ну давай же, давай, ты ведь всегда хотел этого! Давай!

Мирон никак не реагировал.

— Гребаная летучая мышь, не смей умирать! — заорала она, не сдержавшись. — Ты не имеешь права умирать, ты и так уже мертв, сколько можно! — Роксана обхватила его второй рукой и еще крепче прижала к нему запястье, почти засовывая его ему в рот, но губы вампира оставались неподвижными. — Давай же, Вог, ты не мог просто так взять и умереть! Ты не можешь так со мной поступить, если еще и ты меня бросишь, я умру, Вог! Вог! Ну Вог! Ну пожалуйста!

Бесполезно.

Всё равно что призывать к жизни разбитые декорации. Не справившись с собой, Роксана осторожно опустила Мирона обратно на землю, прижалась щекой к его груди и зарыдала.

Да, теперь всё кончено. Она тоже останется здесь. Останется здесь и умрет от потери крови. Потому что ей теперь некуда идти и жить не за чем. Потому что без Мирона этот мир не имеет никакого смысла и оставаться в нем нельзя. Лучше уйти следом за Вогом, ведь он дождется её там, обязательно дождется...

— Гребаная летучая мышь? Так ты меня еще не называла.

Роксана подхватилась и чуть не прикусила язык.

Глаза Мирона были все так же закрыты, а губы, наоборот, приоткрыты — он водил по ним языком, слизывая кровь, и слабо улыбался.

— Вог! — пронзительно вскрикнула Роксана. Вампир приоткрыл глаза и улыбнулся уже по-настоящему. — Ты... ты... ты мерзкий, вонючий ублюдок! — она толкнула его обеими руками. Мирон охнул и засмеялся. Она толкнула его ещё раз. И ещё, и ещё. — Ты был жив, ты был, черт тебя подери, долбаный ты урод, жив!!! Да я умру сейчас, Вог, я думала, что ты сдох, чтоб тебя! — прекратив колотить его, она просто упала на него и обняла, рыдая от счастья.

Придя в себя, она встала сама и помогла Мирону сесть.

Выглядел он совершенно ужасно — чудовищные мешки под ошалевшими от голода глазами, белые губы, увеличившиеся клыки. Как только он сел, жадно повел носом, уставился на Роксану и сглотнул.

— У тебя... у тебя... рука... — он облизал губы и прерывисто вздохнул.

Совершенно не думая, Роксана просто протянула ему руку, и Мирон тут же схватился за нее.

Роксана дернулась. Это было на самом деле ужасно больно, совсем не так, как об этом пишут в книгах чокнутые престарелые ведьмы. Кожу словно обожгло, а потом резкая судорога заморозила каждый нерв и боль углубилась. И ей не стало легче, когда Мирон потянул из очага боли кровь, так что рука еще и онемела, превратившись в ватный валик.

Мирон сглотнул и Роксане сделалось дурно. Стараясь не думать о том, что происходит, Роксана просто прижалась к своему возможному убийце, осторожно перебирая его волосы, в то время как Мирон, всё больше и больше увлекаясь, впивался в неё, пожимая тонкими пальцами мягкую, холодеющую плоть её руки.

Когда же легкое ощущение дурноты перешло в тошноту, и земля снова поплыла в сторону, Роксана попыталась отстраниться, но Мирон вдруг сжал ее еще сильнее и зарычал, как животное.