Дни нашей жизни

Бригада, созданная по настоянию Диденко, заканчи­вала работу над станком. Любимов вызвал бригаду к себе и рассмотрел чертеж станка. И в самом деле, до чего просто и хорошо!

— Кончайте, Александр Васильевич, — сказал он, пожимая Воловику руку. — В случае успеха гарантирую вам крупную премию.

— Спасибо, — неловко кланяясь, пробормотал Воло­вик и подумал о том, как обрадуется Ася. Но тут же на него нахлынули заботы, занимавшие его гораздо больше, чем любая премия.

— Мне бы Женю Никитина в помощь на день, на два, — попросил он. — К послезавтрему, думаю, закон­чим!

— Бери Никитина. Может, еще что нужно?

Теперь Любимов готов был отдать не только Никитина — хоть целую бригаду! Опять «гостили» в цехе слесари из других цехов, присланные снимать навалы вручную. Восемьсот рабочих часов предстояло им отра­ботать, прежде чем ротор сможет отправиться на цент­ральную сборку.,.

И вот Любимова вызвали на участок:

— Начинаем!

Диденко был уже там. И Карцева, и Гаршин, и мно­го рабочих, узнавших о торжественной минуте.

Подцепив легкий и с виду очень простой станочек крюком небольшого крана, Воловик перенес его на плиту, к установленным на ней облопаченным дискам.

— Заметьте время, — сказал Воловик.

Он повернул рукоятку — и станок пришел в движе­ние. Шлифовальный круг плавно провернулся и завер­телся. Установленный под нужным углом, он послушно вошел в зазор между лопатками и легко, как-то неза­метно, будто и не касаясь острых ребрышек лопаток, стал скользить над ними, подравнивая их с механи­ческой точностью.

— Ох, и чешет! — прошептал один из слесарей.

— Конец досадной работе! — так же шепотом отве­тил другой.

А круг скользил и скользил, слизывая лишние наро­сты металла, и там, где он прошел, можно было прове­сти, не зацепив, тонкую нить.

Когда круг остановился, Ефим Кузьмич замерил не­сколько лопаток и восхищенно сообщил:

— Тютелька в тютельку, не придерешься!

А Воловик молча направлял вращающийся круг между рядами лопаток, улыбка только на миг блеснула в его глазах, губы были по-прежнему крепко сжаты, и все мускулы напряжены. Пройдя последний ряд, он вы­ключил станок и просто сказал:

— Все. Который час, товарищи?

За сорок минут вся работа по снятию навалов была закончена.

Когда немного ошалевший от поздравлений Воловик краном отвел станок на место, Диденко сказал Люби­мову:

— Ну вот, Георгий Семенович, одной заботой мень­ше и восемьсот рабочих часов долой. Слесарей-то мож­но отпускать?

Любимов все еще не мог освоиться с этой мыслью — да, одной из наиболее канительных работ больше не будет, никогда уже не придется выпрашивать слесарей из других цехов и жаловаться, что со всем бы поспели, да вот снятие навалов...

Он пошел к телефону сообщить в заводоуправление, что отправляет слесарей обратно, но в последнюю се­кунду передумал — чего ради торопиться, раз они уже тут!

— А ну-ка, где у нас узкие места? — крикнул он ма­стеру сборочного участка. — Вот вам десять молодцов, пусть подсобят!

В заводской многотиражке появились портрет Воло­вика, приказ директора о премировании изобретателя и передовая статья под заголовком «Турбинщики выпол­нят свое обещание краснознаменцам!»

На радостях всем казалось, что победа очень близ­ка, вот только с регулятором развязаться бы... А дело с регулятором явно затягивалось.

Мало кто видел в эти дни Котельникова, он не вы­ходил из конструкторского бюро. Насупленный, небри­тый, в размякшем, будто жеваном воротничке, он за­крылся в отдельной комнате с конструкторами, проекти­ровавшими узел регулирования.

Комнату, в которой они работали, другие конструк­торы обходили на цыпочках, с напряженными и вино­ватыми лицами, как обходят комнату тяжелобольного.

А в самой этой комнате царило сосредоточенное и деловое спокойствие, отнюдь не напоминавшее настрое­ние, какое обычно бывает в комнате больного. В эти дни главный конструктор, пугавший посторонних изму­ченным видом, для своих сотрудников был образцом выдержки. Котельников брал под сомнение каждую де­таль конструкции, проверял или делал заново каждый расчет, взвешивал целесообразность и правильность каждого, казалось бы самого бесспорного, технического решения.

Порой он даже подбадривал своих конструкторов шуточками:

— Кто ищет, тот найдет! Ничего, мальчики! По крайней мере считать научитесь! Ох, и поспим же мы, когда найдем эту закавыку!

Но конструкторы украдкой следили за своим руко­водителем и решали: нет, кажется, до отдыха далеко! Они хорошо знали этот его отсутствующий вид и его манеру мигать и прищуриваться, внимательно вгляды­ваясь во что-то такое, что видно ему одному. Если Ко­тельников вот так задумывается и ни с того ни с сего бормочет: «Тэ-тэ-тэ!» — значит, он уже недоволен всем, что делалось до сих пор.

Пока он ничего не говорил своим сотрудникам, чтобы не отвлекать их, но при встрече с директором и главным инженером вдруг заявил с явным удовлетворением, хотя разговор был невеселый:

— Одну ошибку я уже нашел. Нет, не ту. Крупнее. В ответ на немые вопросы кратко пояснил: