Дни нашей жизни

— Есть, но у меня положение сложное, — краснея, быстро заговорила Аня. — Я кончила институт незадолго до войны, по существу только начала специализировать­ся по турбинам, попала на завод перед самой войной. Осень и зиму была на ремонте танков, в противовоздуш­ной охране завода. Потом в армии. Потом...

Теперь Раскатов просматривал ее документы. Вот он покачал головой:

— Однако после демобилизации вы не очень торопи­лись домой.

— Так пришлось, — сказала Аня.

Ей живо вспомнились дни перед демобилизацией, горячка нетерпения, торопливые сборы в долгий путь... И разговор в обкоме, где ей сказали с дружеской пря­мотой: «Все понимаем, товарищ Карцева, и все-таки просим — помогите. Останьтесь хоть на полгода. Вы же видите сами: нужно». Она видела: нужно. Сама себя обманывала: шесть месяцев пролетят быстро. В глубине души она уже тогда понимала, что месяцы обернутся годами, что в разгар стройки ей невозможно будет уйти, не довершив дела...

— Я не могла поступить иначе.

Раскатов поглядел на нее очень внимательно и вдруг спросил:

— Площадь у вас есть?

Она не сразу поняла вопрос.

— Ах, жилплощадь... Да, комната была заброниро­вана. В заводском доме.

— Семья?

— Нет. Я одна.

— Совсем одна?

Он был слишком молод, чтобы понять, как это боль­но — быть совсем одной. Сжав губы, она не ответила.

— Так... — пробормотал он, вглядываясь в ее посу­ровевшее лицо. — Значит, вся сложность в том, что под­забыли турбины...

Он взял телефонную трубку, заговорил негромко, голосом человека, уверенного в том, что его слушают внимательно:

— Григорий Петрович? Раскатов говорит. Как у вас сегодня с турбиной? Ну-ну! На следующем бюро послу­шаем вас. Подробно, по узлам. А теперь вот что. К вам зайдет инженер... Карцева, Анна Михайловна. Ваш быв­ший работник. Турбинщик, но боится, что все перезабы­ла... Само собою, я так и сказал. Нагрузите ее как следует, ладно?.. Значит, понял?..

— Идите к директору завода, товарищ Карцева. И принимайтесь за работу. Что не помните — не стес­няйтесь спрашивать. И помогите нам раскачать цех. Осваиваем новый тип турбины высокого давления. И ос­ваиваем нелегко. Вы, наверно, знаете: цех был разрушен почти полностью. Только восстановили, подсобрали кадры да возобновили довоенное производство, и сразу — на высшую техническую ступень...

Видно было, что трудная техническая задача увлека­ет его и возбуждает в нем гордость. Не спрашивая, Аня уже знала, что он инженер, выдвинутый партией на партийную работу, что на заводах он чувствует себя «дома». И она спросила его, как инженера, об особен­ностях новой трубины. Он живо перечислил основные данные — давление, температуру, мощность, — попутно приглядываясь к Ане.

— Но таких машин еще никогда не выпускали! — восхищенно и растерянно проговорила она. — Парамет­ры небывалые!..

Он удовлетворенно улыбнулся:

— Так ведь и во всей промышленности после войны. Техника шагнула далеко вперед, а темпы стали намного выше довоенных. Следили?

По острому вниманию Раскатова она поняла, что он еще раз проверяет ее.

— Настолько, насколько удавалось.

— Основную задачу ленинградской промышленно­сти знаете?

— Технический    прогресс? — быстро    отозвалась  Аня. — Конечно, читала. Мне это показалось естественным при наших кадрах и уровне технической культуры.

Раскатов поморщился.

— Только не думайте, что все это лежит готовень­ким, — предупредил он. — И насчет кадров... старых-то осталось дай бог одна четвертая часть. И они должны в кратчайший срок передать свой опыт и культуру но­вичкам. Учеба идет на ходу, потому что мы должны не только освоить выпуск технически передовых изделий, но выпускать их много и быстро, очень много и очень быстро, — народное-то хозяйство ждет, требует. Взять хотя бы турбины. Вы и на Дальнем Востоке насмо­трелись, наверно, на строительство новых электро­станций?

— Понимаю, — весело сказала Аня и встала. — Две большущие задачи сразу. Знаете, мне очень хочется ско­рее на завод.

Он тоже поднялся и дружески потряс ее руку:

— Новую турбину должны были закончить и испы­тать в этом месяце, но… В общем, вы попадете в самую горячку. На вас сразу навалятся. А вы не отбивайтесь, залезайте по уши.

Аня вышла из здания райкома и засмеялась. «Трусиха, — сама себе сказала она. — Навыдумыва­ла!..»

Завод открылся издалека — громадина, возвышаю­щаяся над всем районом кирпично-бурыми корпусами и закопченными трубами, Аня даже остановилась, таким он оказался милым сердцу.