Дни нашей жизни

Сегодня Торжуев, а значит, и Петька должны были работать в вечернюю смену. На карусели «тузов» стоя­ла на чистовой обработке самая крупная и ответствен­ная деталь турбины — цилиндр. Цилиндр с нетерпением ожидали на сборке, и Кешка слышал от Петьки, что «тузы» долго торговались и с мастером и с начальником цеха, чтобы им приписали сверх полагающейся платы еще лишку, но из этого ничего не вышло. «Тузы» сер­дились, а сегодня Торжуев и на работу не вышел: перед самым концом смены Белянкин сообщил мастеру, что его напарник и родственник заболел. Поработать сверх­урочно Белянкин отказался:

 — И рад бы выручить цех, да где уж мне... не те годы!

Мастер расстроился и от расстройства даже не от­ветил на вопрос Козлова, что ему делать и где рабо­тать. Петька и послал подвернувшегося под руку при­ятеля сообщить о случившемся Карцевой.

Карцева заговорила с Николаем Пакулиным. Кешка приблизился к ним и приоткрыл рот, выжидая минуту, когда будет удобно прервать чужой разговор.

— Здравствуй, Кеша! — сказала Карцева и опять обратилась к Николаю: — Так вы принесите, Коля.

Пожав руку Карцевой, Николай обошел Кешку и на­правился к двери. Кешку передернуло. Он сам знал, что не очень-то чист и опрятен, его рабочая блуза тер­лась по всем закоулкам цеха, к нему роковым образом приставала и грязь, и пыль, и брызги масла. Но в том, как Николай осторожно обошел его, чтобы не запач­каться, было что-то очень обидное. Кешка засунул руки в карманы потертых штанов и с подчеркнутой незави­симостью сообщил:

— А Козлов опять не при деле, Анна Михайловна. Торжуев не вышел.

— Как не вышел?!

Новость всполошила всех присутствующих, даже Котельникова и начальника цеха, так что Кешке не удалось выяснить, что же делать Петьке Козлову, — впрочем, он и сам забыл о Петьке. Отойдя в сторонку, Кешка воззрился на объявление «Вниманию токарей!», где перечислялись книжные новинки по токарному делу. Здесь он чувствовал себя на своем месте, никто не мог сказать ему: «А ты что чужие разговоры подслушива­ешь, малец?» В чем дело? Стоит токарь Иннокентий Степанов и выбирает нужную книгу, выберет и прочтет, если захочет. А прислушивается он при этом к разго­ворам собравшегося начальства или нет, это никого не касается. Не нравится им — пусть идут в свои кабинеты!

Разговор шел крайне интересный. Оказывается, Тор­жуев и Белянкин — еще более важные персоны, чем думал Кешка. Ерохин настойчиво просил, чтобы ему доверили стать на место Торжуева, а начальник цеха не соглашался, и Ефим Кузьмич был в явном смущении, и все говорили о том, что цилиндр стоит около ста пя­тидесяти тысяч и рисковать невозможно: вдруг Ерохин запорет? Полозов уверял, что если будет какая-либо неточность, то не цилиндр пойдет в брак, а можно подогнать сопряженные детали. Кешка не знал, что такое сопряженные детали, но потом Ефим Кузьмич упомянул об обоймах, что они уже обработаны, — значит, нужна будет дополнительная обработка, и Кешка догадался, что это и есть одна из сопряженных деталей. Котельни­ков сказал, что нарушится принцип взаимозаменяемости деталей. Кешка совсем уже не понял, что это за принцип такой, но тут Ерохин побледнел и тихо сказал:

— За что такое недоверие, товарищи? Что я, негра­мотный или бракодел? Чертежи есть, технология напи­сана — неужто не разберусь?

Всем стало неловко, и Кешке тоже. Ерохин повер­нулся и вышел. Котельников сказал:

— Очень нехорошо получилось.

И тоже вышел: может, пошел утешать Ерохина? Любимов стоял на своем:

— Он же и черновой обработки не делал! Разве можно, никогда не работав на цилиндрах, сразу за чи­стовую обработку браться!

Карцева вдруг сказала:

— Георгий Семенович, ведь и Торжуев когда-то на­чинал, а Ерохин — человек грамотный и серьезный.

«Молодец она все-таки, хоть и женщина!» — поду­мал Кешка и с интересом ждал, что скажет Любимов, но начальник цеха позвал с собой Ефима Кузьмича, и оба, озабоченные, пошли в цех.

Кешка скользнул за ними.

Карусель «тузов» стояла. На планшайбе громозди­лась махина цилиндра. Кешка взглянул на нее с ува­жением — сто пятьдесят тысяч, подумать только! На второй карусели работал Лукичев, около него стояли Ерохин с Котельниковым; к удивлению Кешки, все трое смеялись.

К ним подошли и Любимов с Ефимом Кузьмичом, и сразу прибежал сюда же сменный мастер, а через ми­нуту пришли Полозов и Воробьев. Кешка понял, что сейчас все решится, и подошел поближе, но тут и Петь­ке Козлову стало любопытно, о чем говорит начальство, он тоже приблизился и попался на глаза начальнику цеха.

— А ну, молодые люди, идите работайте, — сказал Любимов.

Работать им было нечего: Кешка уже кончил смену, а Петькина карусель стояла. Но отойти пришлось.

Уходя с карусельного участка, Любимов задержался с Воробьевым и Ерохиным; Кешка слышал, как он ска­зал:

— Сходите, узнайте точно, чем он болен и когда выйдет. Сумеете усовестить — еще лучше. А там видно будет.

— Если подойти психологически, как же не усове­стить? — убежденно сказал Ерохин. — Ведь рабочий же человек!

— Ну-ну, — проворчал    Ефим    Кузьмич, — уговори, пусть выздоровеет без «аккордной».