Дни, полные любви и смерти. Лучшее

То, что произошло на планете Медведей-Воришек, явно нуждалось в простом объяснении. Потому что, как однажды сформулировал великий Реджинальд Хот, «аномалии – это непорядок».

Вот это объяснение и воспроизведено здесь примерно в том виде, в каком оно было записано в судовом журнале липкой и тягучей кровью.

Дни травы, дни соломы

Рассказ «Days of Grass, Days of Straw» завершен в мае 1972 г. и опубликован в антологии «New Dimensions 3» под редакцией Роберта Сильверберга в 1973 г. Включен в авторские сборники «Golden Gate and Other Stories» («Золотые Ворота и другие истории», 1982) и «Ringing Changes» («На все лады», 1984).

Предисловие [133] Гэри К. Вулф

Рассказ «Дни травы, дни соломы» впервые вышел в «New Dimensions 3» («Новые измерения – 3») – третьем выпуске антологии, которую в семидесятые годы составлял и издавал Роберт Сильверберг. Отбушевала и схлынула «новая волна», и по ее следам Сильверберг ставил перед собой задачу расслышать новые голоса, увидеть свежие подходы к созданию научной фантастики и фэнтези. Проза Лафферти была представлена во всех четырех первых выпусках антологии. В ту книгу, где был опубликован рассказ «Дни травы, дни соломы», вошли еще два рассказа, позже ставшие знаменитыми: награжденная премией «Хьюго» классическая притча «Те, кто покидает Омелас» Урсулы Ле Гуин и «Девушка, которую подключили» Джеймса Типтри-младшего (конечно, впоследствии открылось, что Типтри – псевдоним писательницы Элис Шелдон). Оба рассказа в следующие десятилетия печатались еще много раз, а рассказ Лафферти – хотя сегодня поклонники писателя считают его одним из лучших и поразительно провидческим – был переиздан только однажды в сборнике его собственных произведений. Тем не менее рассказ перевели на нидерландский язык, и он даже вдохновил певца Спинвиса (настоящее имя Эрик де Йонг) написать в 2004 году песню «Dagen van gras, dagen van stro» (это буквальный перевод названия рассказа). Текст песни очень отдаленно связан с произведением Лафферти, но смысл в том, что лучшие его истории, пусть и неизвестные массовому читателю, находят неординарные пути в искусстве и культуре и оставляют за собой след.

Сам рассказ некоторые из читателей считают довольно сложным для восприятия. В первых же строчках городская улица превращается в грунтовую дорогу, затем в тропинку. Главный герой Кристофер оказывается посреди доурбанистического и доиндустриального ландшафта, напоминающего пейзажи из легенд коренных американцев или народных сказок Оклахомы. Даже его собственное имя звучит непривычно, вокруг полузнакомые люди и непонятная местность – все сильно напоминает традиционный воображаемый пейзаж из прошлого. Тем не менее Кристофер чувствует себя обновленным и свежим, как будто «мир вдруг наполнился новыми жизненными соками». «Все как-то очень странно, – замечает он. (И эти слова, с хорошей вероятностью, произносят про себя все, кто читает Лафферти впервые.) – Как-то чуть-чуть неправильно».

Наконец мы узнаем, что Кристофер попал не в воображаемый мир, а в другое время – в «день травы», один из «особых, изобильных дней», непохожих на «обычные дни». Обычные дни называются «дни соломы». Особые дни не значатся в календарях и вообще не существуют в истории, но они достаются дорогой ценой пророкам и «людям молитвы» – те вступают в борьбу с Богом, чтобы заслужить такой день. В разных странах эти «изобильные дни, полные любви и смерти, дни, бурлящие исступлением и кровью» называются по-разному; они могут длиться целый сезон. «Никто не помнит осознанно, что проживал это время года, что был в нем», но времени этому даются имена тускловатые, вроде «бабьего лета», или «индейского лета». Лафферти обладал удивительной способностью видеть более живой и, возможно, более опасный мир, находящийся за рамками нашего мира, но каким-то образом спрятанный в нем. Эта тема часто повторяется в его прозе.

Дни травы, дни соломы [134]

1

Туман в углах, туман в голове:

День серый разбит, кровь течет по траве.

Генри Барабан. Баллады

Кристофер Фокс шел по улице города. Хотя нет, это была городская дорога. Даже городская тропинка. Он шел в тумане, но туман был не снаружи, а у него в голове. Все как-то чуть-чуть странно. Как-то чуть-чуть неправильно.