Дни, полные любви и смерти. Лучшее

По глупости он не справлялся с собственными финансами, зато соорудил машину-консультанта, чтобы управляла его капиталовложениями, и ненароком разбогател еще больше. Слишком хорошо он эту чертову машину сделал и после об этом жалел.

Альберт стал одним из тех, кто за всю историю человечества тихой сапой подсовывал нам всяческие пакости. Был, например, некий тип из Карфагена, который не смог выучить все огромное количество иероглифов и придумал увечную коротенькую азбуку для скудоумных. Или тот безымянный араб, что не умел считать дальше десяти и сочинил десятичную систему счисления для идиотов и грудных младенцев. Еще вреднюга-немец с наборным шрифтом, который лишил мир прекрасного искусства каллиграфии. Альберт был из той же компашки.

Сам-то Альберт, считай, ничего не умел. Но была у него гаденькая способность строить машины, которые умели все на свете.

Его машины много чего наделали. Помните, когда-то города задыхались от смога? Убрать-то его из воздуха было легко. Всего-то и нужен специальный насос. Альберт сделал такую машину. Запускал ее с утра пораньше. Машина очищала воздух в радиусе трехсот ярдов от Альбертовой хибарки, и за сутки ее работы набиралось больше тонны осадка, богатого здоровенными молекулами с длинными названиями, а их уже могла использовать другая Альбертова химическая машина.

– Почему вы не очистите весь воздух? – спросили Альберта.

– А больше осадка Кларенсу Дезоксирибонуклионибусу не нужно.

Так звали химическую машину.

– Но мы скоро все вымрем от смога! Пожалейте нас! – взмолились люди.

– А, ну ладно, – сказал Альберт и велел своей копировальной машине сделать сколько надо копий того очистителя.

Помните, когда-то была проблема с подростками? Помните, какие они были дрянные? Альберту это надоело. Чем-то эти несимпатичные детишки напоминали ему его самого. И он сделал собственного подростка. Другие подростки узнавали в нем себя – кольцо в левом ухе, длинные лохмы, кастет и ножик да медиатор от гитары – им в глаз ткнуть очень сподручно. Только машина была куда беспощадней. Она живо запугала всех местных подростков. Заставила вести себя прилично и одеваться как настоящие человеческие люди. И еще была одна хитрость: Альберт сделал свою машину из поляризованного металла и стекла, так что видеть ее могли только подростки.

– Почему в вашем районе подростки такие вежливые, а в других местах такие дрянные? – спросили Альберта. – Ваши какие-то пуганые.

– А я думал, только мне не нравятся обычные подростки, – сказал Альберт.

– Ох, нет-нет! – ответили ему. – Если бы вы могли что-нибудь с этим сделать…

И Альберт передал частично невидимого механического подростка той самой копировальной машине, чтобы она сделала сколько надо экземпляров – по одному на каждый район. С тех пор подростки у нас все тихие, вежливые и чуточку напуганные. А почему они такие – не видно, только иногда заметишь человеческий глаз, нацепленный на невидимый медиатор.

Так были решены две самые насущные проблемы двадцатого века, и то случайно, и никто не узнал, кому за это нужно сказать спасибо.

Годы шли, и Альберт постепенно стал чувствовать себя ущербным рядом со своими машинами – особенно теми, что с виду похожи на человека. Он с ними не мог равняться ни блеском остроумия, ни изысканностью манер. Пень пнем, и они не стеснялись ему об этом напомнить.

А что? Одно устройство Альбертовой работы сидело в кабинете министров. Другое – в Верховном совете всемирных наблюдателей, которые следили за соблюдением мира во всем мире. Третье председательствовало в компании «Богатство анлимитед» – международной приватно-общественной организации, гарантирующей абсолютно всем богатство в разумных пределах. Еще одно, по сути, управляло Фондом здоровья и долголетия, который обеспечивал оные всем без исключения. Почему бы таким блистательным механизмам не смотреть сверху вниз на затрапезного дядечку, который их создал?

– Я стал богатым человеком по прихоти судьбы и уважаемым – по ошибке, – сказал себе как-то Альберт. – Но во всем мире не найдется ни человека, ни механизма, который был бы моим другом. В этой вот книге рассказано, как заводить друзей, но у меня так не получится. Я заведу друга по-своему.

И Альберт взялся делать механического друга.

Он сделал Беднягу Чарльза – такого же бестолкового и неуклюжего, как он сам.

– Теперь я буду не одинок, – сказал Альберт.

Да только не вышло. Ноль плюс ноль – всегда получится ноль. Бедняга Чарльз ни на что не годился – он был слишком похож на Альберта.

Бедняга Чарльз! Не умея думать, он сде… (не спеши командовать парад, полковник, эта штуковина все равно работать не будет) сделал маши… (все то же самое, снова-здорово получается?)… он сделал машину, которая бы думала за него и…

Стоп! Хватит! Среди всех машин, которые сделал Альберт, один только Бедняга Чарльз был настолько тупой, чтобы выкинуть такой фортель.