ДНИ ПОРАЖЕНИЙ И ПОБЕД

Мы собирались втроем, первый вице-премьер и два вице-премьера, обговаривали кандидатуры, готовили проекты указов и отправляли их к президенту. Встречались с ним, обсуждали вместе кандидатуры и другие дела, спорили, но, как правило, взаимоприемлемые решения находили довольно легко,

Правительство получило название команды реформ, но на самом деле по своему составу оно было достаточно разнородным. В нем присутствовали четыре группы людей с существенно разным опытом, навыками, мировоззрением. Первой из них была группа специалистов, профессиональных экономистов, пришедшая из науки. Кроме меня, Шохина, Чубайса, в нее входили: министр внешнеэкономических связей Петр Авен, министр науки Борис Салтыков, министр экологии Виктор Данилов-Данильян, председатель Комитета по делам СНГ Владимир Машиц, министр сельского хозяйства Виктор Хлыстун, первый заместитель министра экономики и финансов, а позже министр экономики Андрей Нечаев.

Вторая группа – это те, кто до того работали в республиканском правительстве Силаева: министр связи Владимир Булгак, министр транспорта Виталий Ефимов и председатель "Росхлебопродукта" Леонид Чешинский.

Третья – те, кто пришли из бывших союзных министерств: министр торговли и материальных ресурсов, возглавлявший последним союзный Госснаб, Станислав Анисимов, министр путей сообщения Геннадий Фадеев, первый заместитель министра экономики и финансов, чуть позже министр финансов Василий Барчук.

И наконец, четвертая – группа министров, пришедшая из политики, из бывших депутатов Верховного Совета: Геннадий Бурбулис, Элла Памфилова и Николай Федоров.

Вопрос состоял в том, смогут ли эти люди, такие разные, наладить взаимодействие, работать слаженно, как команда. Тем более, что некоторые из них не имели ни малейшего опыта работы в бюрократическом аппарате. Может быть, самый яркий пример в этом плане – министр внешнеэкономических связей Петр Олегович Авен. Интеллигентный парень,хорошо разбирающийся в экономике, знаток русской литературы и поэзии, выпускник элитной второй математической школы, затем экономического факультета МГУ. До назначения в правительство работал во Всесоюзном институте системных исследований, затем – в Международном институте прикладного системного анализа. Один из организаторов международных конференций, давших возможность познакомиться, а иногда и подружиться будущим реформаторам Восточной Европы и государств СНГ. Никогда не работал чиновником, ничем, кроме своего письменного стола, не заведовал.

Надо признать, что Авен оказался неважным организатором. Ему мешало не только отсутствие опыта, но и нервы, частые перемены настроения. Все это делало его крайне уязвимым, а место главы одного из ведущих министерств было соблазнительным, с весны 1992 года многие его добивались. Вопрос о замене Авена Борис Николаевич Ельцин обсуждал со мной регулярно. Основной аргумент был один и тот же: "Ну, Егор Тимурович, он, может, и хороший специалист, но вы же видите – не министр". Все это так, однако отнюдь не только товарищеские чувства заставляли меня каждый раз защищать Петра Олеговича и категорически выступать против его отставки. Для меня все его недостатки перекрывал тот фундаментальный факт, что он прекрасно понимал общий замысел преобразований и мне не надо было контролировать его действия по подготовке к введению конвертируемого рубля. Он мог что-то недотянуть, что-то недоделать, но в целом, я был в этом убежден, стратегическая линия будет выдержана. Как мне кажется, я не ошибся. Сегодня я твердо знаю, что никто из руководителей российских министерств не сделал для введения конвертируемости рубля больше, чем Петр Авен. А ведь этот вопрос был одним из ключевых в экономической политике.

В некотором смысле зеркальной противоположностью Авену был министр финансов Василий Васильевич Барчук. Опытнейший чиновник, прошедший путь от районного налогового инспектора в Хабаровском крае до министра финансов, прекрасно знающий свое дело, умеющий четко организовать работу министерства. Думаю, никто лучше него не справился бы с немыслимо сложной задачей консолидации союзного и российского бюджетов, изменением всей структуры финансирования. Поручая ему кошелек России, был твердо уверен: он сделает все возможное для того, чтобы деньги из этого кошелька не разбазарили. И вместе с тем, он довольно долго не мог понять и принять истину, понятную каждому финансисту, выросшему в условиях работающего рынка: что централизованные внебюджетные кредиты Центрального банка оказывают точно такое же разрушительное воздействие на экономику, как и прямое кредитование дефицита бюджета. А это значит, что по одному из важнейших общеэкономических направлений на точность решений министерства финансов я не мог твердо полагаться. И потому макроэкономическая сторона работы Минфина требовала от меня постоянного внимания и контроля, хотя на это не всегда хватало времени.