Дни Савелия

Новоприбывшие сразу отправились в парк разузнать об оставшихся вакансиях. На их счастье как раз формировалась еще одна ударная бригада, Аскар и Жоомарт успели в нее записаться. Они, как положено, нарядились в бежевую униформу, надели кепки, взяли в руки инвентарь и немедленно приступили к прополке большой цветочной клумбы. Работа, как говорится, спорилась. К десяти утра они закончили с клумбой, к одиннадцати покрасили вольер для фазанов, к двум тридцати тщательно обстругали доски, заготовленные для веранды кафе «Чакра». Попутно покормили выводок уток. Трудились молча, увлеченно и, что главное, качественно. И это несмотря на то, что никогда подобной работы не выполняли, а осваивали навыки исключительно опытным путем. Встречаясь с другими своими товарищами, Аскар и Жоомарт не задерживались на сигарету, а сразу продолжали свой путь. Коллег это несколько смущало. Они принимали их рвение за желание выслужиться пред начальством, подозревали в них виды на повышение. Но, во-первых, все знали, что карьерная лестница разнорабочего состояла всего лишь из одной ступени. Ступень эта никуда не вела, и с нее можно было спрыгнуть только вниз. Во-вторых, всякий, увлеченно занятый любимым делом, забывает о внешних условностях и этике. Поэтому если Аскар и Жоомарт и не говорил встречному «кандайсың»,[20] то дело тут было не в снобизме, а всего лишь в рассеянности.

Аскар любил свою работу. Ежедневный труд и мгновенный видимый результат доставляли ему радость. Ему были интересны посетители парка, интересны москвичи, ему вообще нравились люди. Он хотел узнать, что каждый из них думает про жизнь и про него, Аскара. Хотелось добавить их всех в друзья в «Одноклассниках» и свозить в Кичи-Джаргылчак, показать Иссык-Куль, горы Кюнгей-Ала-Тоо, овощную базу на восемьсот тонн. А после этого, обогащенных увиденным, еще раз спросить, что они теперь про него думают.

Он любил наблюдать за молодыми русскими, которые по странной моде зачем-то старят себя, отращивая усы и бороды. Юноши были похожи на портреты героев прошлого, которых рисуют на купюрах. Девушки ходили в коротких шортах, длинных рубашках и носили солнечные очки, даже когда шел дождь. Аскару это нравилось, потому что было непонятно. Эти девушки и юноши собирались на деревянных помостах (которые пилил, стругал и сбивал сам Аскар с Жоомартом), включали большую колонку, по очереди выходили в круг и очень забавно танцевали.

Это была совсем другая музыка, не та, которую он привык слышать, к примеру, с широких телевизоров, развешанных по стенам «Бургер Кинг». В «Бургер Кинг» музыка была как-то проще и понятнее. Герой клипа обычно что-то страстно вещал, пытался в чем-то убедить. Отношения между певцом и слушателем скоро становились очень доверительными, исповедальными. Аскару казалось, что они знакомы уже давным-давно. Певец молитвенно складывал руки, делал несчастное лицо и так сдвигал брови, как будто он голодный беспризорный пес. Сходство дополняла массивная блестящая цепь на груди. Певец указывал зрителю на часы, очевидно, намекая на ценность своего времени, потраченного зря на какую-то подругу. Потом ему становилось так жарко, что он вдруг сбрасывал с себя одежду и прыгал кульбитом в бассейн. А в бассейне его уже поджидали друзья. Они тоже носили цепи, серьги и кольца. У них тоже брови были домиком. И вообще всем своим видом демонстрировали, как же они понимают друга. И их конечности, искаженные подводным свечением, казались каким-то недоразвитыми. Потом певец поднимался из бассейна, и на его мускулистом теле обнаруживалась живописная татуировка. Судя по всему, она рассказывала в символах все ту же невеселую историю. Собравшись в бассейне мыслями, певец продолжал свою повесть. Объяснял, молил, увещевал, призывал в свидетели небеса, а потом вдруг грохнулся на колени и сделал так рукой: «а, все равно не поймешь!» Сел в мокрых плавках на мотоцикл и уехал на закат, по высаженной пальмами аллее.