Дни волка (СИ)

…И окунаться в неизвестность,
И прятать в ней свои шаги,
Как прячется в тумане местность,
Когда в ней не видать ни зги…
Я замотал головой, не соглашаясь с…

Я ПОМНИЛ, КАК УЧИЛ ЭТОТ СТИХ!

Я помнил книгу, толстую, в темно-синей обложке.

Помнил на ощупь, на запах, на вес!

Помнил свои руки, с обкусанными ногтями и запах весны, за окном с деревянными рамами!

— Автограф… — Пробормотал я себе под нос совершенно не понятные мне слова. — Это был автограф стихотворения…

— У-у-у-у, батенька… — Протянул Садовников. — Всё страньше и страньше…

— Чудесатей и чудесатей… — В тон ему, ответил я, наблюдая, как вытягивается от удивления лицо мужчины, словно я не слова из знаменитой детской книжки, а, как минимум, Истину Провозгласил!

— Впечатлен. — Признался Дилан через мгновение. — Найти, посреди европейских круч, киборга, декламирующего Пастернака и Кэрролла… На русском языке! На такое способны только мои дочери!

— Фи. От нечего делать и «Алиску», до дыр зачитаешь! — Отмахнулся я, теряясь в догадках и пытаясь вспомнить еще хоть что-нибудь, о своей жизни «ДО». И почему при имени «Алиска», сразу появилось: «Это склисс. Он ни чей!»

Видя мои мучения, Дил, поднял руку, привлекая к себе внимание.

— Вася, занялся самокопанием? — Спокойно поинтересовался он и, не дожидаясь ответа, продолжил. — Зря. С теми повреждениями мозга, вся твоя долговременная память — пустое место в твоем черепе. Так что, возникает вопрос, откуда Пастернак, в глухой дыре?

— Не такая уж и дыра, наша база… — Огрызнулся я обидевшись. — Если поискать, можно многое найти!

— В первую очередь, при бессистемных поисках, страдает голова! — Усмехнулся Садовников. — За «дыру», я говорил о Твоей голове, между прочим! Давай, садись за баранку, шофер!

Пробравшись на водительское место, я, со вздохом, подключил шнурок к своему разъему на запястье.

Мир мигнул, перед глазами побежали строчки диагностики и разрешений.

Судя по диагностическим кодам, в последний раз, прямое подключение использовали не так и давно — четыре месяца назад, оператором «Шпингалет».

Пробежавшись по результатам сканирования повреждений, присвистнул: оползень так качественно измолотил передний мост, что пришлось его отключать. Хорошо, что Дилан, не знал о повреждениях — поседел бы! Над камерами наблюдения, оползень тоже — по-изголялся — из дюжины, целыми осталось только пять. На мое счастье, четыре из них — с ночным видением. Гоняя двигатель на холостых оборотах, подключился к камерам, почесал затылок и отключился.

Камеры, хоть и рабочие, оказались заляпаны грязью, по самое «не могу»!

Пришлось выбираться наружу, с тряпкой, и отмывать их от пыли, прошлогодней хвои и листьев. Попутно, удалось оживить еще три камеры — сорванные контакты и заевшая защитная шторка, вот и всех проблем.

Дилан, в это время, валялся на кровати и разбирался с моими ссылками, на планшете.

Вернувшись в кабину, предупредил лежащее горизонтально тело, о начале движения. Дождавшись кивка в ответ, закрыл глаза и перешел на внешние камеры.

Восемь глаз, на разной высоте, с разными параметрами и углами обзора, рисовали четкую картину дороги и пяти метров — обочины.

140 градусов обзора — по горизонтали и 110 — по вертикали.

Первые несколько секунд, все эти изображения мешались и вытесняли друг друга, вызывая тошноту.

ЦП, получая пачку данных, от восьми разных камер, подвис, потом еще раз и еще.

Замер, оптимизировался, подкачал необходимые драйвера из архива трейлера и запустил обсчет в новом окне.

Мир, за пределами кабины потерял ночь.

Серое небо, с отметками, бегущих по нему облаков; полотно дороги, с пробивающейся через грязь и мусор, разметкой; замерший у обочины дороги, ночной хищник, с интересом разглядывающий нашего «Мамонта».

Картинка — сложилась!

Откинув спинку сиденья почти в горизонт, закинул ноги на панель и выругался — джойстик пришлось убирать в специальное отделение, иначе — быть беде! Потянешься за водичкой и окажешься в кювете…

Трейлер, с отключенным передним мостом, набирал скорость неохотно, динамика она и в Африке — динамика! Опасаясь газовать, чтобы не привлечь к себе внимания, я разгонялся осторожно и неторопливо.

Крейсерская скорость нашего «ТФ», заявлялась в 120 км/ч, по асфальту. И, в 50 по сильно пересеченной местности.

Судя по показаниям бортового компьютера, дорога, по которой мы ехали, недотягивала даже до «сильно пересеченной» и рекомендовано было ехать не выше 20 км/ч.

Отмахнувшись от предупреждений, довел скорость до 35 км/ч и принялся с увлечением пялиться по сторонам.

Я так и не понял, на которой именно стороне, мы находились — Французской или Испанской.

Да и не было разницы — природные катаклизмы, человеческий фактор, помноженный на АЭС и изобилие оружия — все это быстро стерло не только границы государств, но и границы в сознании людей.

Теперь уже не было громкого: «Мы — Англичане» или ухмыляющегося: «Мы — Американцы». Осталось: «Мы — люди»!