ДНК. Твои не родные

Оказывается, я принял решение еще до того, как приехал домой. Сам от себя не ожидал. А потом смотрел, как она лихорадочно одевается, как довольная носится по комнате, как подставляет голову Регине, чтоб та заплела ей волосы и… все. И я растекся в вязкую лужу где-то у ног этой маленькой красотки, которая кажется начала мною вертеть как ей хочется. Я привез ее в офис. Под удивленными взглядами работников и совершенно ошарашенным взглядом Костика, который тем не менее нашел где-то пачку новых фломастеров и притащил листы для принтера. Я снова вернулся к партнерам, а сам ловил себя на том, что поглядываю через стекло на то как Маша рисует, она забралась с ногами на стол и усердно что-то вырисовывала на листике. И мне стало ужасно интересно что она там выводит, прикусив маленький язычок…и какие-то дикое сожаление появляется — а ведь будь она моей дочкой, все эти годы я мог провести рядом с ней. И возможно она не была бы глухонемой.

Когда я уже собирался домой она спрятала рисунок в свой рюкзак. Мне так и не показала, а я не просил. Мы снова поехали вместе к Ане, и я опять читал ей одну из сказок, а Маша сидела на стуле и почти не моргая смотрела на свою мать, опять прижималась щекой к ее ладони. Когда мы приехали домой, и я вручил ее Регине, а сам собрался идти в кабинет и тихонько достать из шкафа бутылку Маша протянула мне свой рисунок и я … я рассмеялся она нарисовала меня сидящего на полу с бутылкой в руках. Смотрелся я там ужасно и скорее был похож на бомжа на улице где-то в подворотне.

— Та ладно! Я не такой!

Она кивает, распахнув широко глаза и наморщив лоб. Словно говорит мне «такой-такой». А потом тянет к себе опять смотреть телевизор. У нее в шкафу спрятаны еще две пачки чипсов и мне уже становится интересно где она их берет. Я уснул у нее в комнате сидя на полу. Просто отрубился под какой-то очередной диснеевский мульт, открыв для себя, что они чертовски интересные и как я мог не смотреть их раньше. Я вообще не помнил, когда включал телевизор последний раз.

Утром она уже ждала меня совершенно одетая со своим рюкзаком за плечами. Она собралась со мной на работу…Несколько секунд я смотрел на нее такую смешную и мелкую с двумя хвостами по бокам и снова со своим старым рюкзаком.

— А ты поела?

Кивнула и чуть склонила голову на бок. Просит взять с собой.

— Ладно поехали. Только мне не мешать.

Захлопала в ладоши. Я обернулся к Регине и удивленно заметил, что та улыбается. Едва я на нее посмотрел, как улыбка пропала с ее губ, и она снова стала привычной неулыбающейся Региной. Кажется, я знаю кто носит маленькой ведьмочке чипсы.

Протянул руку Маше, и та схватилась за нее, а потом сплела свои пальцы с моими. И мне вдруг стало так тепло. Я внутренне начал согреваться. Как никогда и ни с кем.

Пиликнул мой сотовый — пришла смска от Антонины.

«Я прислала вам уроки по языку жестов для начинающих. Если что-то будет непонятно звоните обязательно. И не забудьте про анализы и нашу встречу завтра. Это важно. Мне нужно закончить обследование».

Да, я решил научиться говорить с ней. Я захотел ее понимать.

Глава 21

Я открыл анализ, который прислала мне Антонина и так ни черта в нем и не понял. Там говорилось о каких-то патологиях, куча терминов совершенно мне не знакомых, но ничего настолько важного, как говорила мне сурдолог я там не увидел. Надо будет к ней приехать и пусть объяснит, что за чертовщина с этими проверками…а еще я решил, что все же сделаю тест и сам. Да, я сделаю этот проклятый тест. Я пройду через это еще раз. Последняя проверка. Последний шанс себе, что мог ошибаться. Хотя, это было бы из области фантастики. Но я помнил выражение глаз Ани. Помнил их, наполненные слезами и таким яростным упреком…что я начинал сомневаться в собственной адекватности и трезвости ума. Или же она была настолько хорошей актрисой, что снова смогла водить меня за нос…но я больше не мог об этом думать. Я не хотел снова в ту самую яму.

Я набрал Антонину, но она была вне зоны доступа автоответчик ее голосом сообщил, что ей пришлось уехать в срочную поездку на несколько дней и она будет на связи едва появится возможность. Я пожал плечами и пошел в комнату к Маше.

Она лежала животом на ковре и опять что-то рисовала. Меня заметила почти сразу, подняла голову и перевернула лист. А я ей «сказал» первую выученную наизусть фразу, чуть-чуть сбился и пальцы запутались, но у меня получилось:

— Как дела?

Ее глаза округлились, и она…она мне улыбнулась. Мне ужасно нравилась ее улыбка искренняя с ямочками на щеках. Почему-то захотелось пристрелить каждого, кто ее обидит. Вот такое ощущение возникло, что я способен убить любого, кто заставит ее расплакаться.