До дрожи (СИ)

Казна студента для тебя мала?

А этот гусь тебя уже облапал?

Куницына безмозглая права?

Да Глеб тебе годится в папы?

Зачем тебе, Алиса, голова?

Все стер….

Катись все лесом…

Пропало все…..

Наверное, я виноват.

Забанил.

Стер.

Пожалуй, мало.

В завершенье

пьесы:

7. Да трахайтесь! И поцелуй козлину в зад!

53. Алиса

Пробка, в которую мы попадаем, оказывается не просто большой, а эпичной. Перевернутая фура, полностью перегородившая шоссе, горой высыпавшиеся из тента арбузы, и штук пять мелких аварий из-за несоблюдения дистанции по ту и другую сторону движения. В добавок ко всему температура на солнце подбирается к отметке сорок градус по Цельсию, и многие машины попроще предсказуемо глохнут, создавая еще больше проблем.

Мы не успеваем на обед. Мы не успеваем на полдник. В какой-то момент мне кажется, что мы застрянем на этой трассе навсегда, и это моё личное чистилище за то, что я по глупости или неосторожности задурила голову сразу двоим мужчинам. Бог меня наказывает, заперев с одним из них в железной коробке словно в консервной банке. Причем заперев именно с тем, с кем я быть не хочу.

Климат — контроль работает на полную, но это не спасает. Ощущение духоты и раскаленного снаружи воздуха въедается в кожу и противно туманит разболевшуюся голову. Глухое раздражение вызывает всё, даже собственное тело, в котором становится дико неуютно. Часа через четыре личные проблемы отходят на второй план, и единственное моё желание — принять ледяной душ.

Когда наконец прорываемся через затор по организованной полицией реверсивной полосе, Глеб ожидаемо вытапливает педаль газа в пол. Здесь все несутся как ненормальные, пытаясь отыграть убитое время. В салоне становится немного веселей. Устало улыбаемся.

— К ужину должны успеть. Не голодная? — это первое, что Наумов произносит за последний час. Моя компания очевидно тяготит его сейчас так же, как меня — его.

— Не голодная, нет, — качаю головой.

И дальше всю оставшуюся дорогу молчим.

Возвращаемся на базу мы как раз в разгар ужина, но я на него не иду. Я вымотанная, уставшая и ощущаю себя дико грязной, будто не в салоне автомобиля просидела день, а трудилась на каменоломне. А ещё мне страшно встречаться с Артёмом. Я знаю, что это неизбежно, и я даже этого хочу — неизвестность расшатывает до предела нервы, но колени превращаются в желе от одной мысли, чем может закончится наш разговор, и внизу живота характерно сосет холодком.

Если уж суждено с ним окончательно разругаться, пусть я буду хотя бы выглядеть хорошо при этом, а не как жеваная резинка, какой чувствую себя сейчас.

В нашей комнате с девчонками никого, как и во всем корпусе — все ушли на ужин. Отправляюсь в душ, как и мечтала, и долго— долго стою под упругими струями, делая их то обжигающе ледяными, то до предела горячими. С остервенением тру себя мочалкой, выплескивая в каждое движение разрывающую изнутри тревожность.

Когда возвращаюсь в комнату, девчонок там так и не нахожу. В телефоне непринятый звонок от Сони и сообщение, что сразу после ужина все пошли на пляж на лобное место под руководством Наумова. Сейчас разожгут костёр и начнут играть в исторический квиз, девчонки уже записали меня в свою команду. Ждут. Отправляю короткое «ок» и начинаю собираться. Летнее платье, распущенные локоны…руки дрожат, когда наношу макияж.

«Артём, пожалуйста…» — крутится на повторе в голове, и я сама точно не знаю, о чем его мысленно прошу.

***

Когда я подхожу к лобному месту на пляже, ночь уже полностью сменяет день, костёр в центре площадки горит до небес, разбрасывая по периметру веселые трескучие искры, а вокруг целая толпа, веселая и шумная, не только наших студентов, но и живущих в палаточном лагере добровольческих отрядов.

Квиз, судя по всему, ещё не начался, так как в руках у сидящего на бревне Мота гитара, и он бьёт по струнам, на жалея пальцев, от души горланя «Если есть в кармане пачка сигарет…». Мой взгляд перетекает на сидящего рядом с ним Артёма. Сердце мгновенно пропускает удар, образуя в груди тянущую пустоту.

И словно земное притяжение перестаёт держать, когда Артём тоже меня замечает. И уже не отводит глаз. Смотрит исподлобья, в упор, пока я на ногах, которые не чувствую, как переставляю, иду прямо к нему. Медленно поворачивает голову, следя за мной, пока огибаю бревно и подхожу к нему со спины. Останавливаюсь в нескольких сантиметрах. Не решаюсь дотронуться, хотя кончики пальцев лихорадочно зудят.

— Привет, давай отойдём, — сиплю, смотря в его непроницаемые, будто черные глаза.

Вопросительно выгибает бровь. Чувствую в этом жесте сарказм, мол, ты уверена, что в этом есть смысл, и нервно сглатываю. Пячусь на шаг назад, без слов зовя его за собой в темноту. По щекам Артёма прокатываются желваки, во взгляде мелькает злое упрямство, но он всё-таки поднимается с бревна. Выдыхаю. Не хотелось бы опять закатывать разборки при всех, но, если пришлось бы, я бы наверно даже смогла…