До февраля

– Типа того, – ответил Паша, чему-то ухмыльнувшись. – Потом расскажу. Тебя мама-то как отпустила?

– Ну как-как, – неохотно сказала Аня. – Никак, можно сказать. Главное, что сама дальше переехала, хорошо, что у тети Жанны подруга понимающая нашлась. Маме сказала, что надо номер до Нового года сдать, и обладминистрация служебную квартиру под это дело дает, для начала на месяц.

– К себе то есть не пойдешь, – догадался Паша.

– Конечно. И Софье велела до команды не возвращаться – она как раз у бойфренда зависла. Вдруг этот следит.

– Паранойя.

– Может быть, – согласилась Аня. – Но раз он в издательстве отсиживался, то может и по остальным местам бродить, где бывал. Значит, светиться там не стоит. Неспециально, по крайней мере.

– А специально – это как?

– А это нам как раз и надо придумать, – строго сказала Аня.

– Чай будешь? – спросил Паша, вставая и убредая на кухню.

– С пироженками.

– Э-э, – сказал Паша виновато.

Аня сходила в прихожую и вернулась с пакетом, который протянула Паше:

– Вот, возьми. Гуляем на баженовские, пока не заблокировали.

– Тоже польза, – согласился Паша, поставил пакет на стол, налил в фильтрующий кувшин воды и утомленно присел на качнувшийся табурет.

Интересно, он сам все свои сиденья ушатывает, или просто судьба такая, мельком подумала Аня и сказала:

– Он следит, понимаешь? Конкретно за мной следит. Ему важно знать, где я нахожусь. Догадываешься, для чего, да?

Паша кивнул, встал, покачнувшись в такт табурету, налил воды в чайник и щелчком заставил его почти сразу шуметь по нарастающей.

– Но теперь-то он не знает, а следит за маршруткой, – сказал он наконец. – Приедет, прокатится, успокоится.

– И начнет заново искать. И найдет. Даже если я из соцсетей выпилюсь и так далее. Через работу. Через маму. Через тебя.

– Думаешь, ты для него прямо навязчивая идея? – уточнил Паша, явно пытаясь не обидеть недоверием.

Не то чтобы у него получилось, но Аня попытку оценила.

– Да, – сказала она и запихнула пальцы в карманы джинсов, чтобы не трогать. – Последняя. И завершение второго тома.

– В смысле – второго?

– Ну я ж рассказывала – он как бы убедился, что настоящий творец работает не словами, а делами.

– Телами, – пробормотал Паша.

Аня кивнула. Паша спросил:

– А фигли он тогда строго по бабкам шел, причем душил именно, а теперь всех подряд и всякими способами? Такие маньяки бывают разве?

– Видимо, такие и бывают. Просто нравится ему убивать – вот и всё. А почему раньше так, а теперь эдак – маскируется, может. Поймают – узнаем.

– Или не узнаем.

– Ну да. Да это и неважно нифига. Главное, чтобы больше не убивал. А раз я в любом случае последняя точка, значит, на меня и надо ловить.

– Как? Ты же маячок услала.

– Как услала, так и верну. Я же помню автобус, у нас на этом маршруте их всего штук пять. А «как» – давай придумывать. Я чего приехала-то, именно для этого.

Чайник забурлил и выключился. Паша сыпанул чаю в толстостенную кружку с неродной крышечкой, замещавшую, очевидно, заварник, и уточнил:

– То есть ты полагаешь, что если в засаде сделать тебя приманкой, он обязательно попадется?

Аня кивнула.

– Ему, думаешь, делать нечего, только за тобой бегать?

– Ему делать нечего, – твердо сказала Аня. – Он просто тупой мудила, который ничего не умеет, только убивать. И ему надо придать этому, как это, добавленную стоимость. Какой-то смысл. Смысла нет, поэтому надо придумать – это, знаешь, как войну начать.

– Войны бывают справедливые и несправедливые.

– Войны бывают потому, что кто-то хочет убивать и может убивать. Всё. Остальное несущественно. Всё остальное не мешает договариваться, торговаться, орать, угрожать, но искать выход. А для войны нужны только две причины: ты хочешь убивать. И ты можешь убивать. Вот и этот так же. Тварь.

– Тебе виднее, – осторожно сказал Паша.

– Мне виднее. Он реально болван плоский, у него в башке каша тухлая, и пишет он кашу тухлую, иногда только под собеседника подлаживается, но быстро срывается, потому что тупой – знаешь, как паук какой-нибудь притворяется цветочком только для того, чтобы пчелку сожрать.

– Сожрать, – пробормотал Паша и вытащил коробку с пирожными из пакета. – Красотишше. Тебе погуще или послабже?

– Посреднее.

– И как ты предлагаешь его обезвредить? – осведомился Паша, разливая чай по разномастным кружкам.

– Просто пусть найдется. А дальше уже не наша забота.

– А чья, ментов? Что-то они до сих пор не сильно справлялись.

– Теперь, думаю, справятся, – сказала Аня. – После Баюкова и Баженова наверняка все бегают как ошпаренные. Из округа, небось, спецов прислали, и розыскников, и спецназ всякий. Может, из Москвы даже. Если уж они смерть мента и депутата простят, то вообще что угодно простить могут.

– Прощать – это не про них, конечно, – согласился Паша и откусил сразу полпирожного.

– Не про Тоболькова уж точно, – сказала Аня.

Глава третья

– Паспорт на имя Сугалова Радмира Альбертовича выписан УФМС по Промышленному району Сарасовска 15 июля 2007 года, – сказал Андрей и перещелкнул слайд. – Прописан Сугалов был по адресу Кузнецкая, 3.