До февраля

Аня, испуганно отстранив телефон от уха, уже на ходу поняла, что это кашель, и прищурилась, застыв на пороге комнаты и вглядываясь в зыбкую темноту, поводившую пятнами впереди и справа. Тянуло холодом. Свет в комнате не горел, поэтому Аня не видела ничего, пока не нажала на узкий носик старинного выключателя. И вскрикнула, уронив телефон.

Справа у стены стояли тахта, тускло отсвечивающий полировкой шифоньер и почему-то велосипед. Впереди колыхались тюлевые занавески. Балконная дверь за ними была приоткрыта. На балконе лицом к комнате неподвижно стоял человек в темной зимней одежде.

Змей.

Откуда он там, почему Рыбаков его не заметил, как он смог открыть балкон снаружи, почему не входит, заторможенно подумала Аня, уже замечая, что древние расхлябанные запоры отвернуты, под дверью валяется тряпка, ставшая, видимо, уплотнителем, чтобы дверь не распахивалась, что Змей бледен до серости, грязной на челюстях из-за щетины, а под глазами переходящей в бурые пятна то ли синяков, то ли нездоровых теней.

Он улыбнулся, обнажив очень белые зубы, поднял руку, в которой блеснуло тонкое лезвие, и шагнул через порог.

Аня завизжала.

– Ань, ты чего? – озадаченно спросил из ванной Клим, про которого Аня уже забыла.

Змей присел возле прислоненного к стене ноутбука, левой рукой выдернул шнур из устройства и из розетки, поднялся, неловко качнувшись, и пошел на Аню, не обращая внимания на бьющий по колену блок питания.

Сзади грохнула дверь ванной. Клим выскочил почему-то полуголый, мгновенно оглядел Аню, проследил ее взгляд и сказал:

– Ушла, быстро!

Он толкнул ее так, что Аня почти выпала в прихожую, а сам бросился к балкону. Змей с удивительной, наверное, именно змеиной ловкостью качнулся, махнув лезвием в сторону Клима. Блок питания с треском ударился о стену, и одновременно послышался двойной удар погромче: Клим, пролетая было мимо Змея, извернулся и почти так же ловко дернул локтями, а Змей звучно впечатался в стену и чуть съехал по ней.

Клим быстро осмотрел свои грудь, живот и руки, мускулистые и какие-то обезжиренные, как у экранного Тома Хиддлстона, а не живого человека из Сарасовска, мазнул пальцами по ранке на шее и, взглянув на Аню, спросил:

– Это он, что ли? Змей?

И Змей бросился на него, оттолкнувшись от стены всем телом.

Мелькнули, мешая разглядеть друг друга, лезвие и провод, Клим присел и выпрямился, шагнув вбок, Змей упал на колено, и снова мелькнул блок питания, со страшным хрустом попав Климу в голову. Клим сел на тахту и тут же вскочил, как подброшенный пружиной. Велосипед громко упал. Аня, ахнув, тоже чуть не упала и, отступив, вцепилась во что-то, немедленно обрушившееся, и тут ноги из-под нее вылетели и она грохнулась на пол – вернее, на гору тряпья.

Скейт, на который она наступила, с рокотом промчался в зал, стукнул кого-то по ноге и отъехал. Змея стукнул, который, не обратив внимания на скейт, снова танцевал вокруг Клима, сильно, но неуверенно отмахивавшегося кулаками, а потом и ногой.

Ногой он даже попал, так что Змей будто изобразил коленями фигуру твиста, но тут же снова нырнул под кулак Клима и очень быстро ударил его в бок.

Аня, разметав вещи, поднялась и закричала, увидев, как из черных дырок толчками выступает кровь. Змей на миг повернулся к ней и снова улыбнулся. И Аня бросилась к нему, подхватывая скейт.

Целила в поганую белозубую улыбку, но промахнулась, потому что Змей опять прыгнул на Клима. Только пальцы, чуть не вывернутые тяжестью скейта, заныли. Аня примерилась, стараясь не визжать, не жмуриться и не впадать в немой ужас, лишающий способности шевелиться, размахнулась и ударила скейтом по черной вязаной шапочке над узкой синей спиной, двигавшейся быстро и резко, как атакующая гадюка.

Удар чуть не выломал ей запястья и локти. Аня замахнулась снова и отступила, потому что Змей рухнул на колени, потом на четвереньки, мотнул головой и застыл.

– Клим! – крикнула Аня, с ужасом разглядывая мелкие, но очень, кажется, глубокие порезы на мускулистом торсе. Их было ужасно много, из большинства шла кровь, из некоторых – толчками.

Клим шагнул навстречу, покачнувшись, но отстранился, когда Аня, отшвырнув скейт, попробовала его обнять.

– Я грязный, – сказал он, – прости. Вытрусь вот. Блин, не так я хотел.

Он с досадой тряхнул руками. С костяшек на Змея слетел веер брызг – и он мгновенно, как чудовище от живой воды, развернулся и с хрустом рассек Климу колено.

Клим, то ли всхлипнув, то ли охнув, ударил его другим коленом в лицо и сам пал на колени, тяжело дыша. Змей грянул навзничь, но глаза переходили с Клима на Аню и обратно с каким-то жадным интересом – будто выбирая, с кого начать. Аня, не отводя взгляда, принялась нашаривать скейт, но он, видимо, отъехал, чтобы не участвовать больше в этом безумии, а отвлекаться от Змея она не смела, как будто только ее взгляд и удерживал гада на месте.

Клим, зарычав, неловко обхватил лодыжки Змея и с трудом поднялся. Змей попробовал ткнуть его лезвием в предплечье, но не дотянулся, и снова улыбнулся Ане, как бы предлагая ей разделить удовольствие от того, как у него всё интересно получается.