До февраля

– Речь про старые именно дела?

– Андрей Викторович, старые ли, новые ли, какая разница? – спросил Халк раздраженно. – Меня попросили, вам исполнять.

– Так точно, Ильшат Анварович, исполним. А там про что речь вообще? У меня просто странное…

– У вас, Андрей Викторович, регулярно всё слишком просто и всё слишком странное. Давайте-ка к порядку уже. Существенное доложите рапортом, а на несущественное отвлекаться не будем. Верно? Вот и договорились. Что там на месте, бытовуха или серьезное?

– Не поймем пока.

– Уж поймите. И лучше пусть несерьезное. Это остро желательно, вы меня поняли? Успехов.

Андрей убрал телефон и спросил:

– Руслан, журналисты с тобой вчера-сегодня не общались?

– Вроде нет. А, точно, сунулся на днях какой-то, ну я ж помню ЦУ, удрал сразу.

Андрей вздохнул.

– Так вот тебе новое ЦУ: больше от журналистов не бегай, а направляй прямо на меня. Велено про старые подвиги что-то там рассказать. Делать нам, сука, нехрен. Так что на звонки журналистов и вообще неизвестные не отвечай, а я вообще телефон вырублю нахер, пусть найдут меня сперва. Всё, помчали утырков-любовников искать.

Глава седьмая

Паша, стукнув в косяк, вошел в кабинет и возбужденно завел, шагая из стороны в сторону, насколько позволяло узкое пространство:

– Короче, я всех обзвонил и запросами закидал, требуют все-таки, заразы, в письменном виде, но уже не посылают. Дело пошло, спасибо Баженову. Завтра еще по отдельным фамилиям следаков и прокуроров пройдусь, кто там мог вести это дело, и на той неделе начнем урожай собирать.

Аня, поняв, что сосредоточиться на распечатке оригинал-макета не выйдет, отложила его. Паша заливался соловьем:

– Или завтра даже. Я до действующего судмедэксперта одного дозвонился, он вроде те дела вел, но он чего-то занят сегодня, сказал перезвонить. С утра попробую.

– А чем занят, убили опять кого? – тускло спросила Аня и решила, чтобы не терять времени, разметить план по степени готовности материалов.

Она достала телефон и взялась за дело. Техническая работа, не требующая раздумий, может выполняться даже на лекции и в разгар концерта, это каждый знает.

– А? – вроде даже растерялся Паша. – Не знаю. Наверное. Блин, что ж я, дурак, не спросил. Вот что значит газетной практики нет!

Аня кивнула, поморгала, чтобы согнать слёзы с горящих от усталости глаз, и снова сгорбилась над экранчиком.

– Ты бы ноут или хотя бы комп попросила, – посоветовал Паша, мудрый и душевный помощник.

– И так нормально, – сухо сказала Аня. – Но за заботу спасибо.

Паша подумал, сел и спросил:

– Что не так?

– Всё так, – отрезала Аня.

– Начинается. Ань, нормально скажи, что тебе не нравится.

Аня вздохнула и объяснила:

– Мне всё не нравится. Мне не нравится, что Наташи нет. Мне не нравится, что меня крайней тут поставили. Мне не нравится, что́ здесь написано, и главное – как это написано. Мне не нравится всем вот этим заниматься…

Она приподняла за угол и шлепнула обратно стопку свежих распечаток с материалами номера, утвержденными и только предлагаемыми, – и закончила:

– И мне не нравится, что я одна тут корячусь, а ты помочь обещал, – но сам весь в этом, в переговорном процессе. В общем…

Она махнула рукой, перевела дух и снова уткнулась в телефон. Паша, моргнув, сказал растерянно и раздраженно:

– Ну здрасьте. В смысле – одна? Я что, для своего удовольствия всё это?

– А нет, что ли? – осведомилась Аня и выделила желтым четвертый пункт, «Галерея лучших обложек».

Еще и в архиве обложек копаться. Устала Аня от подшивок и вообще от пыльной бумаги.

– Н-ну, – протянул Паша. – А ты типа нет?

Он сердито посмотрел на Аню. Аня нахмурилась и не ответила. Паша вдохновленно продолжил:

– Смысл-то как раз в этом, чтобы с удовольствием всё. А если у того, кто пишет, удовольствия не будет, то у читателя тем более.

– Я тебе дам Чернавина и Баженова почитать, словишь удовольствие, – пообещала Аня.

– Вот именно. Чернавин и Баженов – это необходимое зло. Всё это ради них затевалось. Мы этого изменить не можем. Значит, не обращаем на них внимания, а сосредотачиваемся на остальном. Но остальное пока сплошная туфта, что свежак, что антиквариат этот, правильно? Единственное живое, что мы нашли и можем докрутить, – как раз блок из этого триллера и очерка. Тем более раз там про одно и то же.

Аня пробурчала:

– Прямо дадут нам в первый номер высококультурного проекта жесть тащить.

– А кто не даст-то? – удивился Паша. – Боссам пофиг всё, кроме Чернавина. Мы хоть болванкой одинаковой все остальные страницы забьем, знаешь, пробными кусками, «Съешь этих сладких французских булок», они не заметят даже. Так что всё от нас зависит: как решим и как сделаем, так и будет. А не решим и не сделаем – никак не будет. Мы же так договорились.

– Паша, мы никак не договорились, – напомнила Аня утомленно. – Вернее, мы решили попробовать, а потом нам сказали «Нафиг». Русским языком.

– Кто сказал?

Аня вздохнула, откинулась на спинку кресла и прикрыла глаза.

– Наташа сказала, – согласился Паша. – А кто главный, ты или Наташа?

– Не надо меня разводить так грубо, – попросила Аня, не открывая глаз. – Наташа главная.