До горизонта и обратно

Туман над тихой речкой,
уснувший поплавок
и стелется беспечно
от костерка дымок.

Сижу и вспоминаю

друзей, слова, года…
и вновь не успеваю
прийти к себе туда,

на тот забытый берег,

где синий лес вдали,
где ветер еле-еле
качает ковыли.

И, видимо, не скоро

увидеть суждено
черешню у забора,
знакомое окно…

Не для меня сегодня

туманы на лугу
и лодка возле сходней,
и удочки в углу.

Почти по Блоку

Ночь, утро, вечер, дом, работа.
Привычный каждодневный круг,
где чувства входят в часть расчета,
а напоказ лишь позолота,
как щит от бесконечных вьюг.

Уставшее лицо вокзала.

И снова поезд в мой январь.
Там нет конца и нет начала…
Но будут вечно: «…рябь канала,
аптека, улица, фонарь».

Последний лист

Жизнь моя – одни убытки
и потери, жди-не жди.
Неудачные попытки,
в прошлом крепкие напитки…
И прощальный скрип калитки,
будто стон больной груди.

Лист последний тихо кружит

над моею головой.
И транжиры – злые стужи,
тратят всех, кто мил, кто нужен…
Тишина и мрак все глубже,
тяжелее надо мной.

Желтый лист, и тот без даты…

Ничего другого нет, —
нет ни дерева, ни хаты,
все ушло, ушло куда-то…
А ведь помнишь, был когда-то
у листа зеленый цвет.

Хатки, старенькие хатки…

Хатки, маленькие хатки
средь высоких тополей,
вы мне сестры, вы мне бра́

тки,вы души истертой латки,—
так печалитесь о ней.

Вы печалитесь о всяком,

каждый дорог вам и мил…
Подоконнички не лаком,
а слезой да вздохом-ахом
вам Всевышний окропил.

Отвернусь я от соседок,

отвернусь от грустных лип,
увернусь от хлестких веток,
и услышу напоследок
у калитки тихий всхлип.

Хатки, старенькие хатки

средь высоких тополей,
вы души моей заплатки,
помолитесь же о ней.

Хорошо

Хорошо сидеть и слушать,
как поет в печурке вечер,
как танцует дождь на крыше,
оступаясь и скользя.
Как шальной какой-то ветер
(что не скажешь – он не слышит)
отнимает одежонку
у промокшего дождя.

Снова осень пришла…

Снова осень пришла, снова птицы летят
за теплом и едой в край чужой и далекий.
Опустел луг и лес, стал беззвучен закат,
и уже не дерутся за гнезда сороки.

Так и люди – куда-то спешат и спешат…

Словно птицы, стремятся в уютные дали.
Как до этого жили, так жить не хотят,
а хотят – чтоб без слез, без забот и печалей.

Я бы тоже ушел, позабыв и траву,

и камыш на пруду, и поляну меж сосен…
Я без них, может быть, как-нибудь проживу,
только как же она без меня – эта осень?

На северо-запад…