До горизонта и обратно

Как человек, раскинув руки,
лежит и серебрится пруд.
И сквозь года, через разлуки
тропинки памяти ведут
на берег, в тень плакучей ивы,
где отдыхали старики…
И где еще пока что живы,
в замшелых камнях родники.

Там детство кружится листвою,

там юность дерзкая летит,
там я добрее был, не скрою,
но вот уже почти забыт
тех вечеров веселый хохот
и стук футбольного мяча,
и первых поцелуев шепот…
И все ж горит, горит свеча.

И оплывает теплым воском

на доски старого стола.
Она свой тихий свет неброский
почти до капли отдала.
Смотрю сквозь блики на пруду
на птиц, на дальний берег детства,
и видит Бог – я не найду
прекраснее от смерти средства.

Снег

Снег, как мог, подмел крыльцо,
пахло дымом старой печки,
свет дрожащий желтой свечки
освещал ее лицо.

Было тихо и тепло,

не хотелось шевелиться,
лишь ночной уставшей птицей
бился, бился снег в стекло.

Холода идут…

Холода идут, холода…
Небо хмурится снежной мглой.
На деревья и провода
налипает иней седой.

Без печалей и без тревог

по брусчатке ломкого льда,
по дорогам и без дорог
холода идут, холода.

Вот уж в окна стучится беда

и уносит тепло твоих рук, —
холода, пришли холода
неприкаянностью разлук.

Поселок

Горбатый старенький поселок
лежит и нежится в пыли.
Луна качается меж елок,
на елках дремлют воробьи.

А утром по поселку чинно

идет на службу почтальон,
пыхтит, не торопясь, машина —
везет начальника в район.

Под вечер тихие старухи

с мольбой к часовенке идут.
Идет калека однорукий,
коровы с пастбища бредут…

Но в дождь, скользя в грязи, по лужам,

не многих встречу на пути.
Не потому, что стал не нужен,
а потому, что не пройти.

В ожидании счастья

Мне цапли нравится полет —
неспешный и совсем не гордый.
Со мною пес, задравши морду,
в кустах лежит и тоже ждет.

А цапля черной запятой

торчит одна на глади плеса,
то вдруг кавычкой, то вопросом
появится в траве густой.

А я все жду – когда, когда

свист крыльев серых и огромных
и тихий шепот листьев сонных
соединит в себе вода.

Но, видно, на свою беду,

в мечтах и снах, как в муках вечных,
я с ней то в небе бесконечном,
то в тине теплой… счастья жду.

Как одиноки осенью деревья.

Лениво смотрит небо, равнодушно
на все, что расположено внизу.
Ему так было хорошо в грозу,
а вот сейчас – невесело и скучно.

Как одиноки осенью деревья.

На голых ветках мерзнет серый мох.
И тихо так… А может, я оглох
от одиночества и невезенья?

Но, видимо, уже не до ремейка,

пусть даже переделка и проста.
И остается зябнуть у куста
пустая мокрая скамейка…

О счастье