До горизонта и обратно

В народе существует поверье, что эти вестники весны приносят с собой благо, и потому отношение к ним людей особое: трепетное и нежное. И, конечно же, нам всем, всей семье, очень хотелось, чтобы они не покидали нас. Мы даже своего любимого кота Ваську уступили дальним родственникам, хотя вины его здесь не было никакой. Это был зверь самый безобидный и никакой агрессии к другим живым существам не проявлял, за исключением мышей, конечно. А еще кот Васька был очень воспитан: ничего не трогал помимо того, что ему давали прямо с рук.

Некоторое время мы жалели о допущенной опрометчивости – с таким же «успехом» по закуткам нашего двора гуляли и соседские кошки.

…Поселились эти пернатые у нас впервые прошлой весной под кровлей нового дома, где мы, люди и птицы, можно сказать, одновременно справили новоселье. Мы – в большом доме, они – в наскоро отстроенном своем, маленьком.

Место выбрали на самом верхнем углу, прямо напротив окна моей комнаты, откуда я мог подолгу наблюдать за ними, не мешая их кропотливой работе. Некоторое время я и мои домочадцы старались обходить их стороной, чтобы ненароком не вспугнуть. Но вскоре поняли, что они нас совсем не боятся, ведут себя как старые знакомые или как члены одной семьи. На самом деле так оно и было. Даже когда я выхожу из своей комнаты, сажусь на ступеньки рядом с тем местом, где они лепят свое гнездо, они не обращают на меня никакого внимания и занимаются усердно своим трудом. Мне бы, конечно, хотелось, чтобы они хоть чуточку удовлетворили мое любопытство своей голосистой трелью, как они это делают на рассвете, возвещая миру о наступлении очередного дня. Нет, сейчас им действительно некогда развлекать меня. Им, как и людям, надо спешно строить собственное жилье. Это только ночью они могут позволить себе отдых на привычном месте, на лестничной перекладине, что стоит тут же рядом, на расстоянии вытянутой руки. Только в это время суток я могу налюбоваться ими вдоволь и вести тихую беседу. Они слушают меня и, кажется, все понимают.

Не в силах оторваться, я подолгу завороженно наблюдаю за поведением ласточек. Они лепят гнездо прямо над моей головой, где я обычно сажусь за столик с книжкой или с кружкой чая, так что у меня бывает такая возможность в любой час, в любое время суток.

Поражаюсь трудолюбию этих маленьких комочков, мелькающих перед глазами, только и поспевай за ними. И откуда они достают мокрую глину вперемешку с соломинками в нынешнюю засушливую пору? Наверное, с речных пойм.

Иногда мне кажется, что они настолько охвачены инерцией своего полета, что теряют друг друга, возвращаются в одиночку. Если самка, быстро справившись со своим делом, тут же улетает обратно, то самец, как правило, на какое-то время усаживается на телефонном кабеле, протянутом с улицы в нашу кухню, и оглашает двор и всю улицу своим, только ему понятным птичьим голосом, зовя подружку. Но это продолжается недолго. Ласточки вообще существа непоседливые. Проходят какие-то минуты, и они опять подлетают вместе, и пока одна занимается лепкой, другая выжидает, прилепившись рядышком к стене.

Потом она пропадает надолго высиживать яйца, он – терпеливо ждет в одиночестве, на той же лестничной перекладине. Ему нет места в том домике. Разве только на самом краешке. Там протекает чудодейственный процесс рождения новой жизни.

Однажды лестницу убрали. Соседи попросили – ремонт затеяли. В ту ночь бедняга долго выбирал себе местечко где-то рядышком, пока не удалось как-то зацепиться за голую кирпичную стену.

Мне захотелось хоть как-то помочь отцу семейства, утром сажаю в стену пару гвоздей и жду вечера. Велика сила привычки: маленькая птичка игнорирует мои услуги и по-прежнему долго и упорно трепещет крылышками, пока не нащупает под коготками опору на голой стене между кирпичной кладкой.

Но это не останавливает меня, я придумываю новый способ: приделываю на эти гвозди фанерную дощечку. С вечера этот комочек по привычке еще долго барахтается по стене, а уже ночью, к своему величайшему удовлетворению, обнаруживаю, что птичка удобно умостилась на новом, просторном месте.