До и после

— До того, как он стал гордостью Темпл-Стерлинга?

Линдси рассмеялась:

— Эзра лакомый кусочек, но эти плакаты в туалетах повсюду довольно жуткие, не так ли? Я с трудом могу пописать, когда он так на меня смотрит.

Я не смогла сдержать улыбку.

* * *

На следующее утро после того, как команда девятиклассников «Кавалеристы Темпл-Стерлинга» сумела с небольшим перевесом победить «Бульдогов Фрипорта», Рэйчел выдала мне пропуск на боковую линию. Перед обедом, проходя мимо по коридору, она вложила мне в руку длинный прямоугольный пропуск и сказала, чтобы я нашла мистера Харпера, преподавателя, курирующего «Геральд», на поле в половине седьмого. После чего унеслась прочь в ворохе бумаг и портативной электроники.

Этим вечером я гордо носила пропуск. Он был ламинированным и все такое. Я почувствовала себя очень важной, после того как рассталась с Фостером у трибун и, показав пропуск у ограждения, прошествовала дальше на поле. Фостер планировал смотреть игру с некоторыми ребятами из «Будущих революционеров американской науки». Я решила, что они собираются рассчитывать траектории мяча или что-то вроде. Если не это, уверена, они найдут какой-нибудь другой способ заставить сидящих рядом почувствовать себя умственно неполноценными.

Я осмотрела бровку поля в поисках мистера Харпера и увидела его на тридцатиярдовой линии. В руках он держал штатив, а на плече у него висела огромная черная сумка с фотокамерой.

Представившись, я ожидала, как любой нормальный человек, что он даст мне фотоаппарат. Но вместо этого мистер Харпер всучил мне сумку.

Молча он поднял фотоаппарат и сделал несколько снимков поля. На мгновение я подумала, что он показывает мне, как нужно снимать, но потом он повернулся и пошел вдоль поля, все так же держа фотоаппарат в руках.

Что именно сказала Рэйчел? «Думаю, что смогу придумать для тебя что-нибудь»? Когда игроки вышли на поле и началась игра, я поняла, что оказалась чуть большим, чем разрекламированная стойка для багажа.

По крайней мере мне достался хороший вид на игру.

У боковой линии стояли и другие фотографы, но они определенно были не из «Геральд». Настоящие фотографы из настоящих газет. В конце прошлого сезона это было привычным явлением — команда вышла в чемпионат класса 3, — но сегодня же обычная игра. Мне стало интересно, в чем дело, но как только мы подошли ближе, все стало ясно.

— Двадцать пятый, — сказал один парень другому, когда начался новый розыгрыш. — Это он. Смотри на двадцать пятого.

И словно зная, что за ним наблюдают, из толпы игроков вырвался Эзра и на полной скорости рванул к линии гола. Держа мяч под мышкой и наклонив голову, он плечом сбил особенно крупного лайнмена Фрипорта и вильнул влево, когда еще один защитник бросился ему в ноги. Защита провалилась, и последние несколько ярдов оказались свободны. Тачдаун был у Эзры в кармане.

* * *

— А во второй половине? Когда парень из Фрипорта поймал мяч, а Эзра отнял его и резко развернулся, ты видела? Когда он только побежал в противоположном направлении, а Джордан сбил того парня за две секунды до того, как он бросился на Эзру? Ты видела, Дев?

Фостер болтал всю дорогу до дома. Он прервался на вопрос, только когда мы подъехали к дому.

— Ты собираешься сегодня на вечеринку?

— Нет.

Я не знала хозяина дома и была не в настроении. Плечо болело, оттого что я таскала ту дурацкую сумку для фотокамеры.

— Почему нет?

— Мне не хочется.

— Тебе нравятся эти вечеринки? Эзра сказал, что ему не нравятся. Он сказал, что это просто кучка людей, которые напиваются и ведут себя как идиоты.

Я посмотрела на Фостера, когда мы подошли к задней двери.

— Когда ты разговаривал с Эзрой?

— На физкультуре. Когда мы бежали милю.

Когда я бежала милю, то была слишком сосредоточена, чтобы обращать внимание на что-либо, не говоря уже о том, чтобы вести беседу.

— В воскресенье мы начинаем тренироваться по-настоящему. Не завтра, потому что на завтра у него планы, а в воскресенье.

Я подумала, что же Фостер расскажет мне следующим: размер обуви Эзры или предпочитает ли он боксеры плавкам? Может быть, мнение Эзры о внешней политике на Ближнем Востоке или что он ел на ужин вчера вечером?

— Спокойной ночи, — сказала я, направляясь в свою комнату, прежде чем он смог продолжить. Я знала, что мама будет счастлива послушать рассуждения Фостера по поводу множества талантов и взглядов Эзры Линли. Думаю, она была бы счастлива слушать, как Фостер читает сведения о пищевой ценности с коробки хлопьев, лишь бы он с ней разговаривал.

Это было мило, иногда даже болезненно, как мои родители хотели, чтобы Фостеру было хорошо. И я думаю, даже больше, чем этого хотела я, они хотели, чтобы Фостер был нормальным. Для меня нормальный значило не выделяющийся. Для них, как мне кажется, это просто значило счастливый.

* * *

Каждую субботу Кэс загонял свою машину на мойку самообслуживания — нечто вроде послематчевого ритуала. Он купил свою старенькую черную купешку у выпускника, когда учился в десятом классе, и абсолютно поклонялся ей.