До и После: Исход

Кулькен потупился. Ему не хотелось делиться личными переживаниями с незнакомцем, но кушетка была такой мягкой и родной, что слова по инерции полились изо рта. Казалось, здесь даже стены располагали к диалогу. Этот кабинет обладал каким-то магическим воздействием на Кулькена. Чего только не услышала от него стоящая здесь мебель.

— Он подарил мне этот костюм. Я нашел пометку об этом в его записях.

— Отличный подарок, как я погляжу. Спас тебе жизнь. В чем же проблема?

— Да, но… — в голосе зазвучали обиженные нотки. — Это была шутка надо мной. Что я трусливый кролик, — он опустил голову, и в этом было столько досады, что даже Алексу стало не по себе. — Браламонтс был единственным человеком, которому я верил, а он так подшутил надо мной, зная, что я подумаю на другого. Это как если бы адвокат использовал доверие своего клиента против него же в суде. Это так, — он подбирал слово, — низко…

— Ну, приятель, нас всех кто-нибудь когда-нибудь предавал. Ты не единственный. Поэтому все, что ты можешь, это вытащить нож из спины, обработать рану и идти вперед, нарезая этим ножом себе яблочки.

— Ага, вот бы еще щит на спину повесить, чтоб больше не прилетало.

Они оба печально улыбнулись, понимая, что если повесить щит на спину, нож всадят в какую-нибудь другую часть тела.

— Когда ты смотрел записи, тебе не попалось ничего с именем «Ребекка»?

Кулькен помолчал.

— Он никогда не писал имена, он же врач. Врачебные тайны и все такое. Поэтому в записях он привык оставлять шифровки и сокращения. Себя я нашел под меткой «КК». Вам лучше самому взглянуть, — он указал на бордовую папку, лежащую на полу. — Кажется, там у него записано самое важное.

Пролистав папку, Алекс понял, что доктор не был великим шифровальщиком. Но может в этом и была суть: все понятно, но ни одной прописанной полностью фамилии. К «делу» такие шифровки не приложишь, но если доктор «случайно» забудет бумаги на видном месте, долго не придется ломать голову, о ком он это писал. На счет Ребекки в папке заметок не было. Все только по пациентам: встречи, счета, заметки. Зато возле телефона маленький желтый листочек пестрил тремя знакомыми и родными буквами «РФМ».

«Ребекка Фриер-Марс».

Алекс сразу понял, что нащупал ниточку. Простая комбинация ее инициалов, это не могло быть совпадением, ведь и своих пациентов профессор шифровал по схожей схеме, лишь иногда приписывая к буквам цифры. Небольшая записка состояла из двух частей: дарующих надежду слов «военная база» и точного адреса. Алекс, прочитав ее, внутренне возликовал. Значит, она, скорее всего, жива.

«Должна быть жива!»

И у него есть адрес. Он содрал со стены карту города. Наспех свернул ее и положил за пазуху.

«Доктор, доктор, если ты там с ней, тебя вышибут из седла. Потому что идет Алекс Фриер. Идет, чтобы вернуть свою жену вместе с дочерью! — сладостно подумал он и смутился. — А Крис высмеяла бы меня за то, что говорю о себе в третьем лице».

Но его внутреннее ликование было нарушено не только мыслями о Кристине. Урчание в желудке у бескостюмного кролика слегка опустило Алекса на грешную землю и заставило подумать о насущном.

Кулькен потупил взгляд.

— У тебя не найдется чего-нибудь поесть?

— А что, в доме у богача шаром покати?

— Я не знаю. В шкафах я ничего не нашел, а холодильник открывать боюсь. От него и так исходит не очень приятный запах.

Алекс улыбнулся.

— Значит, ты тут уже все осмотрел.

Кулькен кивнул, а Алексу вдруг стало весело, он не смог сдержать улыбки.

— Так ты разгуливал тут в костюме кролика, шаря по тумбочкам и шкафам?

Лицо Кулькена залил румянец.

— Ну, не совсем так. Я уже снимал свой костюм. Вести осмотр в нем было бы не просто, а когда ты… — подбор слов давался тяжело, — когда ты пришел, я уже оделся и собирался пройтись по соседним домам в поисках еды, но вернулся в кабинет…

— Чтобы разнести основное пристанище доктора?

Неловкий кивок.

— Глупо это… — как бы извиняясь, сказал Кулькен, — но он сам учил меня не держать злость в себе.

Алекс похлопал толстячка по плечу, без слов говоря «я тебя понимаю». Кулькен и смутился, и обрадовался такому контакту. Этот диалог был одним из самых продолжительных, которые он когда-либо вел с незнакомцем. Но Алекс не дал ему в полной мере насладиться моментом. Рука с плеча соскользнула, и с дружеского тона диалог переключился на деловой:

— Мы отклонились от темы. У меня в машине есть еда. Что предпочитаешь на ужин?

Кулькен пожал плечами.

— Я думаю, — продолжил Алекс, — заночевать стоит здесь, а завтра двинем на военную базу. Ты со мной?

Кулькен воодушевленно закивал.

— Так, что? Банка ананасов, батончики или фасоль?

«Фасоль, — Алекс тут же подумал о Кристине. — Как же она опротивела этой маленькой вредной девчонке». По сердцу опять пробежала мышка со стальными коготками, которую Алекс тут же прогнал.

— Ананасы, — толстячок смутился, — если можно, конечно.

Алекс усмехнулся.

«Фасоль, фасоль, никто тебя не любит».