До и После: Исход

— Ну ладно, пойдем, приятель, познакомлю тебя с Губернатором. И если он не будет против поделиться, я даже накормлю тебя заварной овсянкой. Сможешь напихать в нее ананасов, иначе не представлю, как можно есть этот клейстер.

— Губернатор? — растеряно спросил Кулькен, — нашей республики или какой-то другой?

Алекс захохотал.

— О, этот Губернатор, всем губернаторам губернатор. Ну, ты и сам все поймешь, когда увидишь.

* * *

Гараж профессора был наполовину пуст. Вместо двух машин там стояла одна и, пускай Алекс не знал, какой не хватало, он был очень рад, что в гараже остался роскошный пикап стального синего цвета.

— О-хо-хо-хо! Да, детка, — не смог сдержать восторга Алекс и тут же приложил ладонь к капоту машины. — Ох, уж мы с тобой отомстим доктору за то, что он кинул тебя и решил, что может забрать себе мою жену.

Кулькен испуганно посмотрел на Алекса.

«Так вот оно что? Ребекка не пациент. Они не поделили женщину!» Испуг тут же сменился удовлетворением. Ведь если сам он не может поставить доктора на место за этот костюм, то Алекс точно не побоится. И пусть почти сразу щеки Кулькена покраснели от стыда, ведь помимо прочего доктор сделал ему немало добра, он решил, что помешать Алексу все равно не сможет.

— Всегда мечтал о такой крошке! — почти пропел Алекс, снимая запасные ключи с крючка. — Загрузим ее необходимым и помчимся в путь. Моему Губернатору она наверняка тоже понравится!

— Конечно, особенно, если покатаешь его в кузове.

— Ну, не все прелести жизни зараз!

— А можно задать вопрос?

Алекс приподнял одну бровь.

— Это на счет клички… — стушевался толстячок.

— А, тоже не понимаешь, как можно было так назвать собаку? Ну, тут ничего странного. Представь, ты проснулся, а тапочки с утра тебе приносит сам губернатор. Разве не прелесть? — Алекс расплылся в улыбке.

— А он и такое умеет?

— Ну, друг мой, это уже совсем другая история.

58 (ПОСЛЕ) Укажи нам путь

Джереми не знал, сколько прошло времени, пока они шли до дачи Эртисов. Руки у него затекли, плечи ныли, и позвоночник, казалось, изогнулся буквой «кси». Он поставил Миладу на землю, и она вцепилась в его руку.

Позади него раздался торжествующий голос головореза.

— Оскар, они нам больше не нужны, позволь я…

— Я скажу, когда они будут не нужны, — елейным голосом перебил Оскар. — Беркут, — обратился он ко второму помощнику, — парней на колени и на мушку. Девчонка пусть стоит рядом.

Беркут молча кивнул.

— А ты, Бабирусса, на случай, если она ждет нас, пойдешь с заднего входа.

Тот недовольно кивнул и направился к дому.

Джереми подавил смешок.

«Бабирусса! Да это же свинья-олень! Нет, ну надо же! Интересно, он хоть знает, что он свинья-олень? — на лице Джереми отразилась глупая улыбочка. Головорез полностью соответствовал виду свиньи со столь мелодичным названием. — Тот, кто дал ему это прозвище — гений! Маленькая голова, короткие уши, тонкие длинные ноги, и шерсти почти нет, — подумал он, вспоминая жиденькие волосы на голове мерзавца».

Смех подступал все ближе. Джереми, осознавая всю нелепость ситуации, еле-еле сдерживал себя. Их вот-вот убьют, а он стоит и давится смешками, вместо того, чтобы думать, как выпутаться.

«Нет, — не унимался перегруженный нервным напряжением мозг, — они, эти свиньи-олени, безусловно, выглядят грозно! С этими их внушительными по отношению к голове телами, с длиннющими клыками, которые прорастают сквозь кожу и загибаются назад, но… — он прикрыл ладонью губы, — это же свинья-олень! — и расхохотался».

Беркут ткнул его пушкой в плечо.

«Это, похоже, уже стало частью ритуала», — скользнула мысль.

— Весело тебе? — угрюмо спросил Беркут. — На колени, живо.

Джереми, все еще улыбаясь, повиновался. Несвойственно молчаливый Санни последовал его примеру. Милада же встала рядом с Джереми, прижимая Большого По и пряча в его искусственной шерсти свое лицо.

Когда Оскар и Барбирусса вышли из дома, веселый настрой Джереми испарился. Он взглянул на бледного Санни и понял, что время их вышло.

— И на что вы рассчитывали? — развел руками Оскар. — Думали выиграть время? Так вот, что я вам скажу. Время вы выиграли, да, но вместе с ним выиграли и мучительную смерть.

Барбирусса стоял, скрестив руки, и улыбался. Он смотрел на Джереми торжествующим плотоядным взглядом.

«Может, вы и победили, — Джереми вложил в этот мысленный посыл все свое презрение, — но ты навсегда останешься свиньей-оленем!»

— Я понимаю, — продолжил Оскар, расхаживая мимо стоящих перед ним на коленях парней, — вы надеялись спастись, поэтому обманули нас, сказав, что девчонка здесь. Но вы не учли, — голос его стал жестче, — что за это придется заплатить. Я очень разочарован, — он уже почти рычал, выдавая каждое слово с как порцию оплеух. — Из-за вас я потерял время, а я этого не люблю.