До и После. Миражи

Солнце слепило Лиа глаза. Мерцающая гладь воды казалась серебряной чешуей дракона, залегшего на покрытую зеленью поляну. Лиа шла вдоль сетчатого забора, вцепляясь пальцами в отверстия. Пару раз она больно прищемила кожу возле мизинца, но это ее не волновало. Она привыкла не обращать внимания на мелкие неудобства, такие как ушибленное о край стола бедро, натертые мозоли или исколотые иголками пальцы.

Это был третий день ее патрулирования. Лиа вызвалась сама. Когда она в первый раз сказала об этом Орифе, та с недоумением посмотрела на нее, но Лиа тут же нашла аргументы: «Мне нужно разрабатывать руку, – потерла предплечье. – Она плохо работает. К тому же патрулирование внутри – это несложно и безопасно. Я просто буду ходить вдоль забора и вырубать всех прилипших. Должна же я вносить свой вклад».

Поначалу Лиа очень хотела сбежать, слишком уж напугало ее первое же собрание. Да и жители лагеря казались такими странными, даже немного дикими. Это было какое-то чудное мини-государство, управлял которым Кишан. Такой же странный, как и все остальные. Может, даже еще страннее.

Второе собрание было уже не таким пугающим. Его провели посреди дня. Без костров, барабанов и странных речевок. И проблемы обсуждались не такие серьезные. Никого не выгнали, никого не приговорили. Лиа слышала от Орифы, что для укушенных они «прерывают переход». Хотя сама Орифа упорно звала это казнью. И продолжала кормить кошек. И продолжала развешивать фотографии погибших на доске, хоть правилами лагеря это и было запрещено.

В лагере вообще было много правил и запретов, но Лиа пока знала не все. Орифа постепенно вводила ее в курс дела. Это должен был делать Макс, но тот постоянно отлынивал от своих обязанностей.

Лиа было все равно: не хочет – не нужно. Она и сама справится. Навязываться кому-то было не в ее стиле. А Орифе все это было не в тягость. Она сама предлагала помощь и никогда не отказывала, если Лиа ее о чем-то просила. Орифа была мягкой и доброй, хотя при всем при этом – той еще бунтаркой! Именно из-за нее Лиа и осталась.

За это утро Лиа убила уже четырех зомби. Не самый богатый улов, но хоть что-то. Она вела свою статистику и сделала вывод, что за дни патрулирования количество мертвых, подошедших к лагерю, не увеличилось. Если в крупных городах могли бродить миллионы зомби, то, вероятно, там они и оставались. Здесь, в бывшем детском лагере на берегу озера, было тихо, красиво и спокойно. Лиа хотелось верить, что так будет всегда, но внутри зрело сомнение.

Сейчас она проходила остаток маршрута вдоль сетчатого забора, конец которого уходил в воду. Это был ее любимый отрезок пути. Здесь никогда не было «гостей», и здесь никто не мог ее видеть, потому что обзор закрывали постройки. Ее можно было заметить разве что из окна больничной палаты. Но там сейчас было пусто.

Спуск к воде – крохотный песчаный пляжик – оканчивался небольшим деревянным причалом. Ей очень захотелось, чтобы к нему была пришвартована лодочка, в которую можно сесть и отплыть. Недалеко, хоть на несколько метров от берега. Это дало бы недолгое и иллюзорное, но ощущение свободы.

Лиа скинула кеды и пошла босыми ногами по теплому щекочущему песку до причала. Поднялась на него и остановилась только возле самого края.

Лиа глубоко вдохнула влажный речной воздух, раскинула руки и закрыла глаза. На мгновение ей показалось, что она влилась в мир, вросла в него. Влажное дерево под ногами стало ее корнем, руки – ветвями.

Как же было хорошо стоять здесь, наедине с целым миром. Молчать, слушать и наслаждаться.

Постояла так минуту-другую, развернулась и продолжила путь, попутно напяливая расшнурованные кеды.

Лиа шла, перебирая пальцами сетку забора, а в голове все это время пел белый лев[1]. Пел или плакал. Для нее, для Лини. Так же, как когда-то пел Норт. Но про него она больше не думала. Предпочла вычеркнуть из памяти и забыть. Песни Норта больше не воодушевляли, а льву это было еще под силу. Лев плакал, а она напевала мелодию, звучащую в голове:

«И мы никогда не сдадимся, борясь за нашу свободу… и мы сохраним эту мечту[2]».

За забором показался пятый за сегодня любопытный «гость». Лиа вытащила из-за пояса простой охотничий ножик, который подарила ей Орифа. Холод металла успокаивал, красивая рукоятка удобно ложилась в руку. Лиа давно мечтала о таком.

«Гостем» оказалась женщина. По легкой длинной юбке возраст было не определить, а вот коротенькая джинсовая курточка и куча стучащих друг о друга браслетов говорили в пользу молодости их обладательницы.

– Мне жаль, подружка, но я тебя вырублю. Наверное, ты бы даже сказала мне спасибо, если б могла.

Лиа подошла ближе к забору. Женщина прильнула к нему, негромко кряхтя. Ее челюсть ходила вверх-вниз, лоб уперся в сетку. Лиа сжала нож больной рукой, придержала ее за локоть здоровой и замахнулась. Было больно, но она нанесла короткий резкий удар в глазницу. Попала выше, чем нужно – нож соскользнул. Тогда она замахнулась еще раз и теперь попала в цель. Женщина повалилась на землю. Лиа протерла нож тряпкой и вернула ее за пояс.