До и после заката

– Неужели ЦКБ лучше завода? – попытался сыронизировать я. – Вспомни, как мы классно с тобой трудились в маркетинге. А на Север как съездили…

– До сих пор помню фамилию бомбилы, который вёз нас по тундре из Ноябрьска в Когалым – Нездоймышапко!

– Да уж, такое не забудешь. Так чем хороша контора?

Костров взял в свои пальцы-сардельки рюмку и прежде, чем провозгласить тост, решил ответить на мой вопрос:

– На заводе я бегал, как савраска. А здесь я занимаюсь проектной работой, и никто меня не подгоняет.

– В смысле? Плана вообще нет?

– Он как бы есть, но если я не поспею к этому сроку, меня никто премии не лишит. Даже наоборот, придётся выходить по субботам, а это за двойную оплату.

– Коммунизм в отдельно взятой организации?

– Именно, Юрич! Я вот чертёж сегодня закончил, раньше срока на неделю. Теперь буду дурака валять, в игрушки на компе играть.

– А начальник не надаёт по шапке, Павел?

– Чего он мне надаёт? Мой дедушка ни пизды не видит. Как я ему скажу, так и будет.

– Тогда это не коммунизм, Паш, это разгильдяйство.

– Брось, Юрич, сейчас ты сам как сыр в масле будешь кататься. Когда захотел – пришёл, когда надо – ушёл. Говоришь, что надо на завод сходить – и тебя отпускают. Ладно, давай выпьем за то, чтобы у нас всё было, и ничего за это не было!

Это был любимый Пашин тост. Я же не был мастаком произносить пламенные, придуманные кем-то речи. Мне был ближе лаконизм генерала Иволгина из «Особенностей национальной охоты». А ещё хорошим подсказчиком при поднятии рюмки служит телевизор. Идёт на экране, к примеру, сюжет о космосе. Я тут же нахожу вариант:

– Ну-у, за покорение новых высот!

Ещё лучше метеопрогноз, тут само просится сказать:

– Ну-у, за хорошую погоду!

Такие вот вечеринки у провинциальных выпивох.

Честно говоря, после возлияний всегда тянет на какие-то небольшие подвиги. Например, девушку на танец пригласить. Не сидеть же, как два мешка с навозом.

– Паш! – я кивнул на столик, за который присела парочка симпатичных студенток. – Давай девчонкам зашлём пузырь шампанского. Как говорится, от нашего стола – вашему.

– Да ну, – зачесал глаза мешок. – Завтра на работу. А сейчас начнётся: шампанское, посидим, полежим. Не забывай, что у тебя сегодня был трудный день. Давай лучше ещё себе по 100 грамм закажем.

– Что ж, давай, – без особой охоты ответил я. – Хотя зачем пить, если мы никуда не идём…

Чуяло моё сердце, эти пресловутые 100 грамм водки для меня оказались лишними. Нет, я не испытывал похмельного синдрома, не валялся под столом. Просто наутро у меня начался насморк – это был мой стандартный синдром после того, что я перебрал.

На этот счёт я даже изобрёл формулу грамотного алкоголизма: 100 грамм – для здоровья, 200 грамм – для куража, 300 грамм – для болезни. У других, возможно, отношения со спиртным более дружеские, но для меня 300 грамм водки и выше всегда приводят к печальным последствиям, у меня падает иммунитет.

На третий день моей работы в ЦКБ я слёг дома с температурой и истекающим соплями носом. Мне было ужасно стыдно: только устроился – и сразу ушёл на больничный. Зря мы с Павлом в понедельник так усердно квакнули.

Вообще, я не считаю себя больным человеком, но на новой работе простужаться стал с периодичностью раз в два месяца. С одной стороны, я винил в этом условия, в которых мне приходилось работать – целыми днями копался в кипах пыльных бумаг, а аллергию на пыль ещё никто не отменял. С другой стороны, мне было ясно, что мой нынешний иммунитет был не на высоте, но по какой причине это происходит, можно было только догадываться.

В террариуме единомышленников

Мой приход в ЦКБ персонал рассматривал двояко. Многие видели во мне преемника Савина, но Геннадий Тихонович был весьма амбициозным бодрым дедушкой, и пост свой покидать не собирался. Да и я поначалу не горел желанием сесть в кресло зама по персоналу, мне ещё было необходимо многое освоить в кадровом деле. Терпеть не могу дилетантов, смело садящихся на место руководителя, но не знающих при этом ничего.

Каждая новая фигура в организации была на виду и нещадно обсуждалась за чаепитиями и в курилках. В бюро было не так уж мало злых и завистливых людей, да они в каждой организации есть. Эти особи ревностно рассматривали новичков, особенно если человек приходил не инженером в основной состав, а специалистом в какую-то вспомогательную службу.

– Накладники нам не нужны, – с пеной у рта возмущались эти людишки, – они наш хлеб отнимают.

Да, в небогатых конторах народ готов порвать грелку за каждую копейку. Они не готовы понимать, что полноценная работа может получиться только в слаженной, многогранной команде. Режиссёр и актёры не могут сами снять нормальный фильм, потому что для конечного результата требуется привлечь великое количество людей – посмотрите титры по окончании кино: ему нет ни конца, ни края.

– Позвольте поинтересоваться, чем вы будете здесь заниматься? – задала мне прямой в своей бестактности вопрос одна инженерша, женщина с суровым выражением лица. – Что, в отделе кадров трёх человек мало?!