До конца, но только…

Громоздкое кожаное кресло стояло в одном из углов и было единственной областью, которой не коснулись груды бумаг и папок. Оно было небрежно сдвинуто со своего законного места вместе с ковром, который так никто и не поправил. Весь стол занимали толстые тома и блокноты, по которым было явно заметно, насколько часто Джеймс их использует. Кажется, лишь сюда у Мег не было доступа, и её скрупулезно убирающие всё руки не добрались до записной книжки с несколькими вырванными листами с записями, вставленными между некоторых страниц, что свободно лежали в расчищенной от беспорядка светлой точке на мрачном дереве.

Софи была окончательно сбита с толку. Её идеал жестоко убили прямо у неё на глазах, и сделал это никто иной, как Джеймс, которого она уважала словно ещё живого отца. Маргарет была последней, на кого Софи ещё могла надеяться в этом проклятом мире, но и она была затронута порчей, что губила её быстрее остальных. Мег оказалась такой же слабой, как и все остальные, и эта очевидная правда застревала комом в горле. Никто бы не стал лезть в чужую личную жизнь, и Джеймс прекрасно это понимал, оставляя принадлежавшие его уму записи, но Софи вдруг так захотелось принести ему до того тайную горечь, что об этом будет знать лишь она одна, что глаза сами забегали по строкам, а пальцы потянулись к страницам, грубо их перелистывая, желая оставить Джеймсу незаметный укол.

"По рассказам Моники и Леона, можно судить, что они лишь несколько раз сталкивались с больными и ничего не знают о вирусе. Месяц провели под замком в магазине, пока некая группа людей не ворвалась туда с оружием. Сбежали через чёрный вход и встретили меня. Дали совет – зашторить окна и запереть двери в других квартирах, дабы наша не привлекала лишнего внимания. С моей стороны было опрометчиво этого не заметить. Ошибку исправил. Никакой полезной информации больше не поступило. Здоровых людей не видели с тех пор, как большинство забрали. Принял решение в следующий раз более конкретно задавать вопросы, чтобы лишнее время не держать в доме посторонних людей. Это может быть небезопасно, но я знаю, что с нами ничего не случится. Продуктов хватает, но убывают они так же быстро, как я их нахожу."

Несколько вырванных откуда-то листов занял корявый почерк, перечисляющий количество пищи и указания мест её нахождения. Похоже, Джеймс успел обойти не один район.

"Стал чаще продолжать путь к центру города, чтобы повысить вероятность столкновения с людьми. Вероятно, это не работает, и раньше времени они не придут. Сегодня наткнулся на мёртвую девушку. Была здорова. Умерла, вероятно, от удара по голове. Надеюсь, это не она. Порой я забываю, как выглядит нужная мне. Ещё не замечал больных детей и подростков. На улицах всё больше разбитых стёкол, трупов уже нет. Тех, кто это делает, ещё не видел. Больные не могут убирать трупы. Или могут? А если и могут, то зачем? Примечание, переместить вопрос в журнал наблюдений. Перед уходом накрыл тело простынёй, хоронить не стал. Прикасаться не рискую. Жду окончания дождей."

"Наконец нашёл её. Встретились так, как она и сказала тогда. Не могу не отметить весьма эффектное появление. Выглядит лучше, чем есть в моей памяти. Глаза не красные, кожа нормального оттенка, повреждений тела меньше. Юношу вижу впервые, но он не кажется мне больным. Предположительно, в дальнейшем он уйдёт с нами. Надеюсь на это, ведь его светлая голова явно не будет лишней для Оливера. С этого дня всё зависит лишь от них. Надеюсь, мой сын вырастет прекрасным человеком, каким я его и встретил. Не знаю, когда должен отпустить их, она не сказала точного момента. Остаётся лишь ждать. Я больше не могу молчать с Маргарет, её горе убивает меня. Постараюсь их поторопить."

На последней странице, вложенной в блокнот откуда-то извне, был подписан трясущейся рукой. Размашистые узкие буквы едва читались в нескольких строчках на пожелтевшей от времени бумаге.

"Софи, мне очень жаль. Понимаю, я не должен этого говорить, уже поздно, но я хотел хотя бы на бумаге отблагодарить тебя за то, что ты сделаешь для нашей семьи. Прости мне это, но я хочу называть её нашей, ведь знаю, сколько ты будешь значить для Оливера, которого уже не назвать малышом. Прошу тебя, не обращай внимания на Маргарет, я не всё рассказал, иначе ей стало бы ещё больнее. Не уверен, прочтёшь ли ты это, ведь мне ты об этом не говорила, но если тебе станет легче, знай, что мы от всего сердца признательны тебе. Умоляю, позаботься о нём, как заботилась сотни раз задолго до того, как я тебя знал. Нескончаемо молюсь за тебя, хоть и безбожен.

Надеюсь бесконечно встречать тебя в будущем. Твой вечный должник, Джеймс Миллер."