До конца, но только…

Один за другим сменялись дома, пока за спиной ощущалось чьё-то мнимое горячее дыхание, а перед глазами, полными животного страха, всё так же мелькали неестественно искажённые лица чужих, что с умыслом выглядывали из каждой тени, предвкушая, как сведут Софи с ума. Только пустое ружьё на пару с хрупкой душой, что доверила ей свой шанс на спасение помогали ей не покинуть реальность. Всё стало казаться до того неестественным, что земля вовсе ушла из под ног, когда забитая горечью голова врезалась в столб, но крепкие руки не выпустили мальчика из тугих объятий.

Усталость почувствовалась лишь тогда, когда ноги отказались идти. Тело больше не ныло, натянутая от ожогов кожа не саднила, да только из мышц пропали все силы, когда Софи разрешила себе наконец притормозить. Оливер, уставший в бесконечной тряске, больше не плакал, а молча сидел у неё на руках, не смея двигаться. Старательно вслушавшись, Софи встала у потрёпанного жизнью магазина, что не выдавал присутствия посторонних. И ни звука, одно лишь соло истерзанного сердца вперемешку с тупым трепетом в висках не давало ей услышать покой узкой улицы, на которой они остались в одиночестве.

– Ты как? – в пол голоса спросила девушка, запершись с мальчиком в пустом магазинчике. Бегло оглядев Оли, она не заметила на нём ничего нетерпимого, кроме пары содранных костяшек.

– Софи, у тебя кровь. – Малыш едва коснулся её щеки, ладошкой вытирая струю крови, что успела стечь до подбородка.

– Не волнуйся, я ничего не чувствую. – Она рукавом стёрла кровавую полосу с лица. – Ты вообще ни о чём не волнуйся, хорошо? Мы обязательно придём к твоей маме, но чтобы она нашлась, ты должен оставаться послушным мальчиком. – Софи пригладила его торчащие кудри, старательно улыбаясь, но в темноте это было незаметно также, как и её намокшие от усталости глаза. Она сама не верила в то, что говорила. – Пожалуйста, давай вместе постараемся.

– А что мне нужно делать? – всем телом поддавшись к подруге спросил Оли, разобравший дрожь её голоса.

– Тебе нужно во всём помогать мне. – Она сняла рюкзак и на ощупь достала оттуда банку консерв. – Но для начала давай поедим.

– Давай! – радостно принял новость мальчик, отвлёкшись от неустанного стука в её груди, что его волновал.

Софи присела на пол меж стеллажей, с трудом открыв банку, что намеревалась разделить на двоих. Еды было мало, ужасно мало. Её не осталось ни в охладевшей квартире, ни на полках ближайших магазинов, ни в одном заметном доме, который Джеймс давно отметил в своём журнале, как осмотренный. Благо голод не приходил. К мерзкому запаху сожженной плоти Безумного примешались еле уловимые нотки крови, что забились в её ноздрях и не желали покидать кончика языка. Еда стала безвкусной, и последняя жизненная отрада утратила всё своё удовольствие. Даже кофе, что Софи сухим закидывала в рот из найденной на полу банки, совсем не горчило, когда его зёрна лопались на зубах.

– Можно теперь я буду сторожить? – неожиданно возник мальчик, до этого долго пережевывавший последний сухарь. – Ты всю ночь просидела у окна и искала маму с папой, теперь моя очередь.

– Нет, Оли. – От любых упоминаний о родителях у неё начинал дёргаться глаз. Она и не представляла как может разбить сердце малышу, что представлял себе лишь то лучшее, что его верная подруга ему предлагала. – Сегодня ещё я побуду, но для тебя у меня очень важное поручение. – Оливер навострил уши в желании как можно скорее оказаться полезным. – Если ты вдруг заметишь, что я уснула – разбуди меня, хорошо?

– Почему? Во сне ты пропустишь маму? – он в недоумении наклонил голову и подскочил к небольшому креслу, что Софи сдвинула к одному из заколоченных окон.

– Да, она может уйти, если я её не замечу. – Ей стало тошно от бессмысленной лжи. Разговаривать больше не хотелось. – Отдыхай и не шуми. Будь у меня на виду и не подходи к окнам. Закончила девушка, занимая свой пост.

Ну почему именно сейчас? Её проклятая жизнь снова попала в пучину бедствий, корабль дал трещину, а этот не к месту затянувшийся день вновь погрузил под воду всё, что стало ей так дорого. Казалось, Софи наконец почувствовала, поняла, что то место, которое она искала на краю пропасти, желала всей душой, оказалось в её центре, среди живых. Но наступившее затишье оборвалось, как и всегда насмехаясь над её глупыми затеями и планами на то будущее, о котором она мечтала. О будущем, где её сердце забудет о том, как любило давно умерших, и освободит место для тех, кто жив вместе с ней. Ох, Софи невозможно устала.

Глава 27.