До конца времен. Сознание, материя и поиски смысла в меняющейся Вселенной

Я часто говорю так, будто математические уравнения обитают в окружающем нас мире, неустанно контролируя в нем все физические процессы, от кварков до космоса. Возможно, это действительно так. Возможно, когда-нибудь мы установим, что математика вшита в ткань реальности на фундаментальном уровне. Когда работаешь с уравнениями изо дня в день, представляется, что это на самом деле так. Однако я с большей уверенностью готов заявить, что природа подчиняется законам, что Вселенная состоит из ингредиентов, поведение которых определяется некими правилами; собственно, именно на этом утверждении основано путешествие, предпринятое нами в этой книге. Уравнения, лежащие в основе современной физики, представляют собой наши самые точные формулировки этих законов. При помощи многочисленных экспериментов и наблюдений мы установили, что эти уравнения дают чрезвычайно точное описание мира. Но у нас нет никакой гарантии, что они выражены посредством лексикона, изначально присущего природе. Хотя я считаю это маловероятным, но допускаю возможность, что в будущем, когда мы с гордостью покажем инопланетным гостям свои уравнения, они вежливо улыбнутся и скажут, что они тоже начинали с математики и лишь затем открыли настоящий язык реальности.

Исторически физическая интуиция наших предков питалась информацией о закономерностях, очевидных в повседневной жизни, от падающих камней до ломающихся ветвей и несущихся потоков; инстинктивное понимание повседневной механики несет в себе явную пользу для выживания. Со временем мы научились применять свои когнитивные способности и двигаться дальше подобных полезных для выживания интуитивных представлений, освещая и кодифицируя закономерности в самых разных царствах, от микромира отдельных частиц до макромира скоплений галактик, многие из которых обладают очень слабой адаптивной ценностью — а может, не обладают вообще никакой. Формируя интуицию и развивая когнитивные способности, эволюция положила начало нашему образованию в области физики, но более полное понимание пришло к нам посредством человеческого любопытства, выраженного языком математики. Результирующие уравнения, составленные на этом языке, чрезвычайно полезны в исследовании глубокой структуры реальности; тем не менее они вполне могут быть творениями человеческого разума.

Я придерживаюсь этой точки зрения, когда фокус нашего внимания переключается на качества, помогающие оценивать человеческий опыт. Правда и ложь, добро и зло, судьба и цель, ценность и смысл — все это глубоко полезные концепции, но я не отношусь к числу тех, кто верит, будто моральные и ценностные суждения существуют помимо человеческого разума. Мы сами изобретаем эти качества. Мы не берем их с потолка. Наш разум, настроенный дарвиновским отбором, предрасположен к тому, чтобы его привлекали, отталкивали или пугали различные идеи и варианты поведения. Во всем мире забота о малышах оценивается высоко, а инцест вызывает отвращение. Честность в повседневном общении ценится везде, как и верность семье и соотечественникам. По мере того как наши предки объединялись в группы, взаимодействие этих и многих других склонностей с реальными событиями порождало обратную связь: поведение отдельных людей влияло на эффективность групповой жизни и вело к постепенному формированию правил поведения в обществе. В свою очередь, такие кодексы поведения вносили разный вклад в дело выживания тех, кто им следовал[350]. Примерно как естественный отбор сформировал наши интуитивные представления об основах физики, он поучаствовал также в формировании нашего внутреннего чувства морали и шкалы ценностей.

Даже среди тех, кто согласен, что моральный кодекс не спущен свыше и не купается в абстрактном царстве истины, идут здоровые дебаты относительно роли человеческого познания в определении того, как развилась у нас в самом начале чувствительность к подобным вопросам. Некоторые предполагают, что, аналогично схеме развития для физики, эволюция запечатлела в нас некоторое рудиментарное моральное чувство, но наши когнитивные возможности позволили прыгнуть дальше этой встроенной основы и сформировать у себя независимые мнения и верования[351]. Другие предполагают, что мы прекрасно умеем использовать когнитивную ловкость для объяснения своих моральных убеждений, но эти описания просто сказки, варианты рационализации суждений, коренящихся в нашем эволюционном прошлом[352].