До конца жизни

— Днипро здесь форсировали. Река широкая, перебраться через нее трудно. Да еще под огнем. Многие погибли. Писали, конечно, что похоронены в Царичанке, а так…

Арина вдруг поняла, о чем не досказывает мужчина, хотя и не верилось, что ее Тиша мог утонуть в этой чистой спокойной реке. Да и как можно было поверить! Ведь вырос Тиша возле воды. Плавал не хуже других. Бывало, возьмет его Арина с собой на речку стирать белье, а он в одну минуту переплывет саженками Сокиринку и уже кричит что-нибудь с другого берега.

Но это там было, а здесь, должно быть, ранило его где-нибудь на середине и не хватило у Тиши силы.

Широкая река Днепр. Вода в ней студеная, быстрая. Возле берега растет лоза, а под лозою белые лилии, кувшинки и еще разные водяные цветы. А на том берегу виднеются такие же, как и в Царичанке, хаты, цветут сады.

И вдруг Арине как-то совсем некстати снова вспомнилась умершая старуха. Ее, наверное, сейчас уже хоронят. Впереди несут хоругви, венки. Потом идут священник и певчие. А позади сын в военном, измятом после дороги мундире. Арина не могла понять, почему ей все это вспомнилось. Но все равно на минуту ей стало легче от совсем посторонней, несвоевременной мысли. И за эту минуту Арина успела привыкнуть к новому, неожиданно навалившемуся на нее горю.

Арина поглядела еще раз на солдата, который все так же терпеливо звал на другую сторону Днепра товарищей, потом на мужчину, молча сидевшего на лавочке, вздохнула и, собираясь в дорогу, может быть, более дальнюю и трудную, начала расспрашивать про город Вену.

Мужчина ответил ей как-то виновато, растерянно:

— За границею это. Не пустят вас туда…

Арина ему не поверила. Как же так! Ведь Митя там погиб. Почему же не пустят?!

Но мужчина, все время перебирая здоровой рукой подобранную возле ограды ветку, продолжал:

— Разрешение туда особое нужно. А где его брать, я и сам толком не знаю.

Скорбные, горестные мысли заполнили Арине голову. Что ж это выходит?! Тишиной могилы нет, Ильюшина тоже бог знает где, а к Митиной ее не пустят… Но, может, мужчина еще и ошибся, может, до города Вены можно доехать так же, как и до Киева, стоит только взять билет? Арина начала перебирать в памяти Митины письма, надеясь найти в них ответ. Вспомнила одно из последних, суровое, сдержанное:

«Ты, мать, не сердись, что пишу редко. Все время наступаем. За 17 суток прошли с боями 650 километров. Я проехал всю Белоруссию, Латвию, Литву и сейчас нахожусь на границе с Германией. Ожидаем приказ товарища Сталина о дальнейшем наступлении. Будем бить врага на его земле.

Узнал из твоего письма, что погибли Тихон и Илья.

Что ж, мать, война никого не щадит! Может быть, и я погибну, но победа будет за нами и скоро.

Желаю тебе счастья и здоровья.

13 сентября 1944 года.

Твой сын

Дмитрий Захаров».

Сколько раз перечитывала Арина вместе с Борисихой и это письмо и извещение о Митиной смерти, но никогда ей не приходило в голову, что раз погиб за границей, то, значит, нельзя поехать к нему, посмотреть на могилу, попрощаться перед своей скорой смертью. Знала бы она это раньше, может, и добилась бы разрешения, узнала бы у людей, где его берут. А теперь, конечно, уже поздно. Больше как до осени Арине не дожить…

Мужчина, все еще куривший на лавочке, поднялся:

— Мне пора ехать. Доярки будут ругаться.

— Езжай, сынок, — не стала его удерживать Арина.

Раз надо человеку — значит, надо. Да и чем он ей теперь поможет…

Мужчина подошел к подводе, долго развязывал вожжи, наконец прикрикнул на коня и скрылся за вербами, все так же придерживая раненой рукой бидоны.

Арина осталась одна. Посидела еще несколько минут на лавочке. Но уже ни о чем не думала, а просто глядела на Днепр, на кувшинки, на прибрежные камыши и лозы. Потом достала из кошелки семена, посеяла немного на клумбе поверх взошедших любистка и мяты. А остальные бросила в быструю днепровскую воду.

Может, прибьет их где-нибудь к берегу и вскоре зацветут над водою, над могилами погибших вместе с Тишей солдат красные маки, бессмертники или гвоздики…

И вдруг Арина подумала, что все-таки не должно такого быть, чтоб ее не пустили к Мите. Надо только расспросить у знающих людей, в какой стороне находится эта Вена. Вот съездит Арина домой, переговорит обо всем с Борисихой. Та напишет ей прошение в сельсовет или еще куда… Арина дождется ответа, а потом снова соберется в дорогу. Может, еще и не поздно, может, она и успеет еще побывать и у Мити до осени…

До конца жизни