До края. Звёздный романс

Тихий стук по дереву. Лицо принимает нейтральное выражение. Руки вытягиваются вдоль бёдер. Пересекая порог, Люк кланяется в сторону кафедры, механическим движением закрывает дверь и отправляется к своему месту. Аудитория – комнатушка, наполненная запахом бумаги и табака учительской трубки. Тишина здесь соответствующая, так что громче сопения подростков только скрипучие перья. Когда все сидят, склонив головы каждый над своей бумажкой, не стесняясь своего роста, у кафедры стоит мрачный мужчина. Он не стар, однако глаза у него пожилые. Ему лет сорок, а в волосах, ближе к затылку, уже белеет седина. Трубка отложена в сторону, он смотрит на каждого из детей по очереди, но сейчас отвлекается на Люка. Он чувствует, как за его шагом следят, чтобы тот оставался ровным. Люк не обманывает ожиданий и садится на стул. На него больше не смотрят, и он облегчённо глотает.

После его прихода привычное затишье вернулось. Сидя за одиночной партой с прямой спиной и руками крест-накрест, Люк чувствовал себя совершенно лишним звеном. Он выполнил порученную работу первым и теперь ощущал мысленный взгляд укора и зависти от каждого сверстника. В аудитории часы были только в кармане у преподавателя – круглые золотые часы, как можно было угадать по выглядывающей оттуда цепочке. И тикали они тихо-тихо. Время уходило с неизвестной скоростью. Конечно, Люк видел часы в коридоре, так что знал, что сидеть тут они будут ещё минут двадцать. Однако когда эти минуты истекут, он не знал, не мог чувствовать.

Было слышно, как чьё-то перо скрипнуло громче остальных и замерло. Люк одновременно с учителем перевёл глаза на источник звука. Один из учеников встал и с листком в руках прошёл к кафедре. Поклонившись учителю головой, он протянул ему свои записи. Жилистые пальцы преподавателя аккуратно взяли их, а мальчик, не в силах сдержать трепет, стал смотреть на лицо учителя. Но то ничего не выражало, – даже глаза еле-еле двигались. Он как будто прочитал всё за десять секунд – все формулы, все знаки, все их перекрещения и разделения. После этого он поднял голову и отложил листок. Чуть наклонившись, мужчина потянул за ручку один из ящиков под своим столом. И скоро на свету сверкнул металлический предмет. Он был похож на зажигалку – на маленький стальной коробок, при открытии которого показались кремнёвое колёсико и прямо рядом с ним кусок минерала, на свету переливающийся всеми цветами радуги. Преподаватель протянул огниво ученику и отошёл от своего места. Мальчик же, ничего не понимая, беспрекословно взял устройство, и теперь вопросительно смотрел на учителя, когда тот и глаза не опускал.

– Извините…

– Ты уверен в правильности своей формулы? – перебил его учитель. – Уверен?

– Я не знаю, господин-мастер Юлмуус, – неуверенно ответил подросток.

– Зачем же ты пишешь о том, чего не знаешь, юный Лирой? – беспристрастно говорил учитель. – Знание – наша сила. Кто ты без знания?

– Слабый, – словно заученную мантру ответил ученик.

– Юный Лирой, ты приходишь ко мне с этой формулой, желая моей проверки. Ты хочешь, чтобы тебе сказали: «Всё верно, Лирой, отлично». Но почему-то ты не можешь сам себе это сказать и просто принести готовую формулу мне на стол. Я просил от вас готовую формулу в течение часа. Готовая формула – верная формула. Согласно моему заданию, принёс ты мне верную формулу?

Теперь всё внимание класса было невольно приковано к мастеру и ученику. Дети продолжали скрести по бумаге, чтобы сохранять иллюзию погружения в работу, но исподлобья наблюдали за интересным разговором. Только Люк мог открыто смотреть на это всё без стеснения. Его не брала гордость за то, что он был умнее этого Лироя, ничего приятного он не испытывал. Он думал, что ему очень жалко того и хочется помочь. Но он не может. Оставалось наблюдать за этим без способности что-либо сделать и изменить, как и всегда. Люк с твёрдым лицом и дрожащими глазами следил за Лироем с огнивом в руках, а позади него ещё два человека…

– Раз ты выполнил задание, то и формулу написал верно. Вот, я дал тебе огниво – пока что максимум, разрешённый каждому из вас в этом государстве. Твоя формула является бытовой, потому нет ничего запрещённого в том, что ты её проверишь, – продолжал свою речь преподаватель. – Ты же уверен в ней. Приходя сюда, каждый должен иметь формулу, в которой он уверен. Ты пишешь формулу не для проверки, юный Лирой, а для активации. Давай.