До особого распоряжения

осторожными вопросами. Наконец хозяин не выдержал и угрюмо спросил:

- Зачем приехал-то?

Аннакули попытался улыбнуться. Как ни странно, прямой вопрос застал его врасплох.

- Надо... Присмотреться.

- Присмотреться... Ты что, невесту выбираешь? Шляетесь тут, болтаете о борьбе. Что вот ты можешь

сделать?.. - Хозяин распалялся. Пальцы задрожали. Он спрятал руки, сложил их на коленях.

Аннакули смотрел на диковатые, безумные глаза, окруженные морщинами, в которых застряли

соринки, пыль. Этот человек давно не мылся, он забыл о спокойном сне, о хорошей, свежей пище. Ему

надоело размачивать в безвкусном чае сухие корки. Много лет муфтий Садретдин-хан обещал райскую

жизнь. Просил потерпеть, переждать... Еще год, еще два... А вся жизнь уже позади. Теперь хочется

отдохнуть, хочется посидеть за пловом, спокойно, за разговором со своими сверстниками попить чаю... А

145

потом в тишине остаться наедине с аллахом, отблагодарить его молитвой за добрый день, попросить

еще такой же завтра.

Но вот появляется новый человек от того же муфтия. И надо вести с ним осторожные разговоры о

силе, о возможностях правоверных мусульман. Какая сила? Какие возможности? Все попрятались по

норам, высовывают морду, чтобы глотнуть немного воздуха. Даже не успевают оглянуться, какое над

ними небо, вышло ли сегодня солнце. В норах сыро, грязно, голодно.

- Зачем приехал? - наступал хозяин.

Его борода растрепалась. Неприятен этот сумасшедший тип. Но Аннакули Курбансаидов не может

больше сидеть сложа руки. Надо что-то делать и уходить отсюда куда глаза глядят.

Он так и сказал: надо что-то делать...

- А что делать-то? - крикнул хозяин дома.

Пора открываться. Не стоит откладывать окончательный разговор. Если и этот псих выгонит его из

дому, есть еще две явки.

- Что? - переспросил Аннакули и шепотом, выделяя каждый слог, ответил: - У-би-вать!

Реакция была неожиданной. Старик отодвинулся от гостя, спокойно разгладил бороду и сказал:

- Это другое дело. Это надо делать... Убивать их надо. - Он кивнул в сторону двери, будто там стояли

люди в форме Красной Армии. - Каждый убитый - большой шум в городе, в стране... - рассудительно

заключил хозяин.

Аннакули удивило, что мысль, о которой он и заикнуться боялся, копошится в этой еще не

окончательно затуманенной голове. Мало сказать копошится. Она, наверное, не дает ему покоя. Вон как

преобразился человек.

- Но мои руки, - сказал он, вытянув сухие ладони, - они ослабли... Они раньше были другими.

- Убивать будет он... - объяснил Аннакули, кивнув в сторону проводника. - Он умеет.

Проводник спал. Или притворялся, что спит. Но это теперь не имело значения. К тому же он плохо

понимает узбекский.

- А что делать мне? - спросил хозяин дома.

- Подскажите, разведайте, где, когда бывают красноармейцы... В одиночку, по два человека.

Хозяин вздохнул.

- Они служат. . В одиночку? - он усмехнулся.

- Командиры, - подсказал Аннакули. - Это еще лучше.

- Да, это лучше... - согласился хозяин.

Хозяин дома торжествовал. Он не спешил выкладывать новость.

- Сейчас, сейчас... - таинственно подмигивая, говорил он. - Сейчас, как люди, сядем и поговорим. - Он

расстелил дастархан, поставил чайник, пиалы, скромную закуску. - Ну, сынок, садись. Есть дело.

Хорошее дело...

Этот человек оказался хитрым и довольно опытным. Дело было исключительно интересным.

Два дня назад в пригороде вспыхнул пожар. Сухие мазанки горели яростно и торопливо. Огонь, будто

хотел в считанные секунды уничтожить дома. Местные пожарные ничего не могли сделать. Они

беспомощно метались вокруг огня, который набирал силу, поднимался все выше и выше к небу. На

помощь пришли красноармейцы. Они смогли остановить огонь, не дали ему сожрать другие, такие же

нищие, мазанки. К счастью, жертв почти не было. Пострадал один мальчик. Упавшая балка разбила ему

голову.

- Лежит забинтованный. А забинтовал его красноармейский врач-таджик...

- Ну... - поторапливал Аннакули.

- Таджик был сегодня у мальчика и сказал, что придет завтра, обязательно. И вечером... -

торжественно заключил хозяин.

- Да-а! - протянул Аннакули. - Вы, дорогой...

Он хотел подобрать какое-нибудь одобрительное слово, похвалить хозяина дома за мудрое решение,

за хорошо найденный случай, но тот, разгоряченный, перебил:

- Их спасают, их лечат. . А они нож... Вот так, вот так... - Он махнул рукой, словно пытался всадить нож

и делал это профессионально. Наверное, в свое время ему приходилось убивать. И никакие угрызения

совести его пока не мучали.

Молчаливый проводник поднялся со своего потрепанного халата и с нескрываемым интересом

смотрел на хозяина дома, у которого от волнения растрепалась борода.

Их арестовали в тесном переулке пригорода.

На допросе проводник держался независимо. Он ничего не знал и считал себя невиновным. Он

подчинялся этому господину.

Аннакули давал показания торопливо, словно опасался, что его не сумеют выслушать до конца. Когда