До особого распоряжения

следователь вежливо спросил, не устал ли он, Аннакули Курбансаидов выдохнул:

- Нет! Нет! Спрашивайте...

Из рукописи Махмуд-бека Садыкова

Мне не пришлось носить форму советского военнослужащего. Но я много знаю о тех, кто прошел по

трудным боевым дорогам.

146

Вот несколько строк из очерка Камиля Яшена «Генерал Сабир Рахимов»:

«Перед нашими войсками лежал крупный портовый город Данциг (Гданьск). Сюда стянулись

гитлеровские части, изгнанные из Восточной Пруссии, Прибалтики, Померании.

На подступах к городу велись сражения огромного масштаба с участием крупных наземных,

воздушных и морских сил.

По нашим наступающим войскам била береговая тяжелая артиллерия военных кораблей. Пехота и

танки гитлеровцев при поддержке авиации, береговой артиллерии и военных кораблей часто

контратаковали наши боевые порядки.

На левом крыле 65-й армии генерала Батова наступала 37-я дивизия Рахимова. Один из передовых

полков дивизии вступил в Бронтау. До Данцига оставалось три километра.

- Вышел на опушку леса, виден город. Возьму его сегодня! - передал Рахимов по радио.

В 15 часов 26 марта 1945 года на НП 37-й дивизии разорвалась мина. Погибли Рахимов и другие

офицеры... На траурном митинге прощальное слово сказал генерал Батов и дивизия поклялась

отомстить за своего командира. Начался штурм Данцига в тот же день.

В первый час штурма Данциг пал».

Много лет спустя, в мае 1965 года, генерал армии Павел Иванович Батов прислал в Ташкент вдове

героя письмо:

«...Нам посчастливилось присутствовать на торжественном спуске на воду двух кораблей - польского

и советского - на Гданьской верфи. Польскому морскому кораблю было присвоено имя «Генерал

Рахимов». Отныне польский корабль будет бороздить моря и океаны и прославлять навечно имя

советского человека - сына узбекского народа».

Я знаю, что в боях за освобождение народов Европы отличились и другие мои земляки, воины-

туркестанцы. Многие из них стали Героями Советского Союза.

Воин-освободитель! Так говорят о нашем солдате, заслужившем благоговейное уважение народов

мира.

Это те самые солдаты, которые делились своими пайками с жителями освобожденных городов. Это те

самые врачи и медсестры, которые оказывали помощь раненым, пострадавшим жителям тех же городов.

Солдат был счастлив протянуть чужому ребенку кусок сахару, редкую конфету... Солдат, бывший

мирный мастеровой парень, был счастлив в часы отдыха помочь в ремонте разрушенного водопровода

или просто вставить стекла в окна дома, где жила старая женщина.

Мы знаем знаменитую скульптуру в Берлине... Советский воин с опущенным мечом, с ребенком на

руках.

Мы спасали мир, спасали жизнь.

И нас невозможно было сломить...

ЧУЖИЕ ЛЮДИ

Агроном расхаживал по комнате, размахивая длинными руками. Махмуд-бек знал этого человека

вначале суровым, настороженным, потом внимательным, добрым, но всегда скупым на слова.

А тут вдруг, казалось, все, что накопилось на душе у него за это время, агроном спешил выложить

Махмуд-беку. Раскинув руки, он показывал, каким огромным, широким фронтом сейчас движется Красная

Армия.

- Даже не представляю, откуда эта сила! - Он опять взмахнул рукой, - Нет! Представляю... Все

всколыхнулось из глубин. И сила, и ненависть, и свободолюбивый дух. Не устоять никому перед таким

народом.

Махмуд-бек с опаской взглянул на дверь. Агроном, не заметив предупреждения, заговорил об

эмигранте, который в такое время не может служить родине.

- Как сорняк пожухлый. Вырвал ветер, мотает по свету, осыпает сухие ломкие листья. Соки все

выжаты...

Никогда русский не откровенничал. Он, наверное, унесет с собой в могилу здесь, на чужой земле, все

тайны запутанных, нелегких лет, мечты, надежды. Так и не узнает Махмуд-бек ничего об этом человеке,

кроме его неприкрытой тоски по родине.

- Пытался выращивать картофель... - Агроном покачал головой. - Нужно несколько поколений этой

культуры, чтобы она привыкла к земле. И не одно поколение людей, чтобы привыкли и полюбили

рассыпчатую картошку в мундире. Вы ели когда-нибудь такую картошку? К ней нужен черный пахучий

хлеб, крупная соль и сельдь с луком.

Махмуд-бек невольно улыбнулся:

- Один раз.

- Но не тянет? - серьезно спросил агроном.

- Нет. . - откровенно сознался Махмуд-бек.

- Вот видите! Как же здесь прижиться, как сделать, чтобы тебя полюбили!

Он в отчаянии махнул рукой и замолчал.

Кажется, и так слишком много слов сказано. Достаточно... Теперь не скоро наступит момент

подобного откровения. Да и наступит ли! Когда еще они встретятся - Махмуд-бек и бывший русский

офицер, агроном!

147

Махмуд-бек с нескрываемой завистью посмотрел на загорелое лицо, на крепкие руки этого стройного,

подтянутого человека.