До особого распоряжения

Она не пыталась высвободить свои руки.

- Что с вами? - спокойно спросил Камил.

Девушка чувствовала, что он тоже взволнован. Возможно, не стоит говорить об этой статье?

- Ничего. Я ждала вас.

- Спасибо, - наклонив голову, глухо произнес Камил.

Они пошли по знакомой тропинке, не сговариваясь. Зима в Самарканде мягкая. Но выдаются дни,

когда с гор налетает холодный ветер. Он рыскает, по улицам, находит дорогу между большими домами,

поднимает редкие, злые снежинки. Люди, привычные к теплу, стараются в такие дни побыстрее

справиться со всеми делами и бегут по домам.

- Вы же замерзли.

- Ничего, ничего. Вы за меня не беспокойтесь.

- За кого же мне еще беспокоиться? - вдруг воскликнул Камил.

Девушка остановилась, и легкий румянец пополз по ее щекам. Таких слов Камил ей не говорил. Никто

не говорил. А он торопился высказать то, что берег. Торопился, будто знал: подобных встреч вскоре не

будет.

- Да, да, милая Дильбар. Я о вас много думаю. Каждую минуту, думаю...

- Подождите, Камил-джан. Подождите. - Она подняла ладони, словно защищаясь от потока горячих

слов. - Сейчас вам трудно.

- Мне с вами очень хорошо.

В этот вечер Дильбар так и не поговорила с ним о статье в республиканской газете.

Статья взволновала и участников «литературного кружка». Газета резко критиковала молодого поэта,

которому было поручено большое, серьезное дело. Поэт составлял сборник «Стремление», призванный

дать полное представление о новой узбекской поэзии. Но в сборнике оказались стихи, проникнутые

националистическим духом.

Икрам Валиевич уже знал статью наизусть. Он расхаживал с газетой по комнате и не мог понять:

победа это или поражение.

В доме Икрама Валиевича стало тише. На время перестали собираться молодые преподаватели.

Хозяин просыпался по ночам от каждого легкого стука. Долго, почти до рассвета, горел свет. Икрам

Валиевич перечитывал газеты. Их спокойный, а иногда торжественный тон не давал ему покоя. Пока в

доме звучали речи о создании мусульманского государства, он не очень-то обращал внимание на

короткие информации о создании колхозов, об открытии новых школ, больниц, заводов, а из этих фактов

складывалась масштабная картина: росла и крепла республика. Пройдет еще два-три года, пусть целых

пять лет, и уже ничего не сделаешь с большевиками.

Не пора ли свои мысли выражать вслух, как это сделал Камил?

Икрам Валиевич перелистывал сборник, останавливался в который раз на отдельных стихах.

Вот чего боятся большевики!

В такие минуты Икрам Валиевич торжествовал. Молодец Камил! Но раздавались на улице гул

автомобиля, шаги, Икрам Валиевич вытягивался, ожидая требовательного стука в дверь. Пока никто не

стучал. Тянулись одна за другой длинные зимние ночи.

23

Постепенно «литкружковцы» осмелели. Растревоженный было улей успокаивался. Возможно, им все

почудилось, конечно, почудилось! Жизнь шла... Студенты шумели в коридорах института, преподаватели

рассуждали о преимуществах Самарканда перед Ташкентом, куда уже несколько месяцев переезжали

республиканские учреждения. Но в Самарканде не стало тише. Город, как обычно, просыпался очень

рано. Прежней шумной жизнью жил базар.

В чайханах уже на рассвете фыркали огромные пузатые самовары.

Первые лучи скользили по голубым плиткам Регистана.

Камил никогда не видел Регистана на рассвете. Удивительная смена красок! Их цвет пробивается,

оживает нерешительно, постепенно.

Теперь не скоро Камил увидит эти краски, этот рассвет. И с Дильбар он не увидится.

- Я советую ни с кем не встречаться, - сказал ему новый знакомый. Он устал с дороги и заранее

извинился за свой помятый вид. - Вчера был трудный день в Ташкенте. Потом пришлось ехать. Вагон

битком набит.

Эти фразы он произнес при появлении чайханщика. Когда они остались одни, гость, медленно подняв

пиалу, с безразличным видом сообщил:

- Икрама Валиевича арестовали сегодня в полночь. Очередь за другими. Возможно, их судьба уже

решена.

Камил не знает имени этого человека. Да и зачем знать?

- До поезда четыре часа. В Ашхабаде вас встретят, а там... - Человек просит запомнить название

небольшого селения, где находится мечеть шиитов. Там у муллы придется дождаться удобного момента.

- Там же вас обеспечат всем необходимым.

- Я смогу проститься? - нерешительно спрашивает Камил.

Гость очень хочет спать. Он все время зевает, не пытаясь даже прикрыть рот ладонью. Он лениво

наливает чай. Но голос у него твердый.

- Не советую. Побудьте на базаре и сразу же - к поезду. Билет и деньги я вам передам.

Солнце наконец выбралось из-за домов, и весь Регистан засверкал, заиграл вечными красками.

Газету с критической статьей о сборнике «Стремление» Рустам нашел у купца Аскарали.

Хозяин маленькой конторки горячо торговался с маклером-пройдохой и не обращал внимания на

Рустама.

Юноша читал статью в третий раз и ждал, когда же юркий турок покинет контору.

Хлопнула дверь, и Рустам, подняв газету, спросил:

- Что с ним будет?

- О чем вы?

- Вы читали это? О сборнике стихов.

- О вашем товарище? - переспросил Аскарали.