До особого распоряжения

винтовку, стал палить в воздух. Выстрелы гулко отдавались в горах.

На узкой каменистой улочке показался всадник. Он подлетел к обезумевшему басмачу и изо всей

силы стеганул его камчой по спине.

- Замолчи, дурак. Очнись.

- Там... убили курбаши... - прохрипел басмач.

Всадник был в цветастом новом халате. Сразу видно, что это подарок Джумабая. У него, у самого

богатого человека, своего земляка, и гостил Ислам.

Соскочив с коня, выхватив маузер, Ислам направился в дом. Теперь он, именно он, возглавит шайку,

станет курбаши. Ислам был спокоен...

Когда шайка покинула кишлак, Джумабай обошел все дворы. Крестьяне должны были расплатиться с

ним за свои спасенные жизни, за оставшиеся целыми крыши над головой. Джумабай спас кишлак. Ему,

благодетелю, нужно платить...

Джумабай никогда не ругался, льстиво заглядывал в глаза самому бедному человеку, сожалел о его

горе и бедах - словом, умел посочувствовать. Но из добрых слов Джумабай плел тонкие сети. Не каждый

мог заметить, что попадает в цепкие лапы, из которых не вырваться всю жизнь.

Тревожное время тоже приносило ему свои прибыли. Люди оставались без хлеба, дети без

родителей. А у Джумабая работали двое сирот. Никому из них он не сказал грубого слова. Он даже

гладил их по головкам, закатывал глаза и шептал молитвы. Учил жить.

Ребят порой удивляли его просьбы. Ну зачем богатому человеку три-четыре снопика пшеницы,

украденных с полей бедняков? Джумабай понимал их недоумение и пытался объяснить:

- Все равно тот лодырь растеряет зерно. А мы бережно сохраним. - Он пересчитывал колоски,

взвешивал их на ладони, цокал языком: - Вот аллах послал им хороший хлеб. А ведь растеряют,

разбросают, негодники.

Он ругал своих земляков с мягкой улыбкой, беззлобно, словно они стояли перед ним, как

провинившиеся дети. Рустам и Камил слушали сетования хозяина, смотрели на смешную трясущуюся

бородку.

Своих детей у Джумабая не было. В кишлаке поговаривали, будто большое богатство достанется

Рустаму и Камилу. Один из мальчиков был сыном большевика. Об этом узнал и гость Джумабая. Он

попросил показать «волчонка».

Зачем вы с ним, уважаемый, возитесь? Не лучше, ли отправить его вслед за отцом?

- Отца он уже не помнит, - рассудительно отвечал Джумабай. - Ест из моих рук четыре года. За это

время любая собака привыкнет.

- Зачем же он вам, уважаемый Джумабай?

- Он будет моим человеком.

На этот раз в голосе Джумабая не слышны были обычные игривые нотки; он не заглядывал в глаза

собеседнику, не улыбался.

- Вы носитесь, Ислам, как ветер. Иногда его ждешь днем и ночью. Ох, как бывает нужен. Подогнал

хотя бы одно облачка... Сохнет пшеница, жарится на солнце, пропадает.

- Надеетесь, что этот щенок поможет вам, когда мы будем гореть? - Ислам зло усмехнулся.

4

- Не следует горячиться, дорогой гость. - Джумабай заговорил неожиданно строго. - Да, ты можешь

сгореть, Ислам. Большой огонь сейчас на нашей земле. А сиротки, вскормленные моим хлебом, заменят

тебя.

Гость хотел было прикрикнуть на хозяина, но вспомнил, что от Джумабая еще многое зависит. Да и

друзей у старика достаточно.

- О родине нужно думать, - наставительно произнес Джумабай, - о ее будущем. Большевики крепко

сидят в Джизаке, Самарканде, Ташкенте. Это мы - около гор. Здесь власть часто меняется... А волчонка

покажу... Обоих мальчишек покажу. Попробуй отличить, Ислам, который из них сын большевика.

Мальчики стояли перед гостем тихие, прятали глаза, косились на Джумабая: что нужно? Хозяин

подливал гостю чай, потом стал перебирать сахар, наконец нашел два кусочка и подозвал ребят:

- Сегодня у нас праздник. Хороший человек в гостях. Вот возьмите, дети. Не забудьте этот день.

Ребята поблагодарили и вышли.

- Ну? - торжествуя, спросил Джумабай. - Кто из них сын большевика?

Ислам промолчал.

Луна поднималась над вершиной. Полосы снега из синеватых стали темно-бурыми. Страшной

казалась луна.

- Ну что? Пойдем?

- Пойдем.

Ребята, вздохнув, стали спускаться вниз. Они ежились от ночной прохлады.

- Может, к озеру пойдем?

- Можно к озеру.

Им все равно. Только бы к утру вернуться с добычей. Пусть это будут снопики пшеницы, несколько

кривых огурцов, пара недоспелых дынь. Что-нибудь да должны принести они во двор Джумабая.

- Даже птичка тащит в свое гнездо соломинку, - поучает Джумабай. - А вы люди. Уже взрослые.

Он никогда не бьет, не ругает. Он только укоризненно вздохнет:

- Опять с пустыми руками. А что будем есть? Вот беда какая. Сами голодные останетесь, и я с вами...

Ребята - худые, в латаной, но всегда чистой одежонке - постоянно чем-то были заняты. Джумабай

находил работу.

- На то руки даны аллахом, мои милые... - приговаривал он.

Чаще всего Джумабай был доволен ребятами. Он даже поглаживал их по головам: пальцы скользили

по густой щетине волос.

- Молодцы, молодцы. Для вас живу, для вас стараюсь.

Ребята настораживались. Если Джумабай становился ласковым, значит, жди беды.