До первого снега

— Это же Мика, Дани! Наша Мика! — я не могу остановиться. Чека сорвана, и внутри не остаётся ничего живого. — Неужели она не слышала моих слёз? Разве не чувствовала, как я умирала от её лжи в двух шагах от неё? Дани, так не бывает!

— Тише, Рита! — голос Толедо дрожит. Его и самого трясёт от осознания произошедшего.

— Зачем? — отстраняясь от парня, пытаюсь найти ответ в его потерянном взгляде. — За что?

— Она просто его любит, — пожимает плечами Толедо.

— Нет, — вырываюсь, качая головой. — Это не любовь, Дани! Когда любишь, желаешь человеку счастья. Когда любишь, находишь в себе силы отпустить! Это же болезнь! Зависимость! Проклятье!

— Не каждый готов добровольно отказаться от любимого человека! Для этого мало понимания, что так для него будет лучше. Здесь нужна адская сила воли! А мы все обычные люди! Мы все ошибаемся!

— Ты предлагаешь её простить? Понять и сделать вид, что всё хорошо?

— Нет, но попытайся её выслушать!

— Ладно! Поехали, Дани! Поехали! Я дам Мике такую возможность!

Толедо едва успевает затормозить возле дедушкиного пикапа, соскакиваю с байка и, наспех сняв шлем, несусь к дому. Внутри коктейль из противоречивых чувств: я ненавижу Мику за ложь, а себя за длинный язык, который днём зачем-то произнёс имя Гектора; не доверяю Толедо и сомневаюсь в каждом его слове, а ещё сквозь слёзы глупо улыбаюсь, понимая, что Вик только мой! В абсолютном раздрае влетаю в дом, забываю снять уличную обувь и несусь к лестнице, не замечая растерянного взгляда Марты и окликов Тео. Здесь и сейчас мне нужна правда и чёртов ответ «За что?».

Но подняться на второй этаж не даёт Анхель. Своей грузной фигурой он преграждает мне путь.

— Господи, девочка, где ты была? — на лице старика залегли глубокие тени. Сейчас в тусклом свете ламп на лестничном пролёте он кажется до невозможности старым и не́мощным. — Я с ума сошёл, пока искал тебя! За что же ты так со мной, Рита!

— Дед, пропусти, мне надо к…

— Где ты была? — громовым раскатом голос Анхеля отдаётся от стен. — Мне звонили из школы! Я поднял на уши весь город! Я Вику чуть кости все не переломал!

— Пожалуйста, отойди!

— Либо отвечай, либо я за себя не ручаюсь! — рычит старик, не понимая, что в эту секунду я неспособна думать ни о чём другом, кроме Мики. — Где тебя черти носили?

— Я была с Толедо, доволен? Отойди уже! — грубо срываюсь на Анхеле, протискиваясь между ним и стеной.

— Прости! — кричу на ходу и без стука врываюсь к Микэле.

Сестра стоит у окна, за которым давно темно, и, цепляясь за край подоконника, смотрит в никуда. В комнате идеальный порядок и минимум вещей. Свет приглушён, а на стене огромная фотография, снятая Дани весной на тюльпанном поле. Там мы вчетвером: Мика обнимает Сальваторе, а я нежусь в руках Толедо. Господи, как же это было давно! Мы сами все разрушили!

— За что? — я не сдерживаю себя, ору что есть мочи! Знаю, что так нельзя, да только границы запретов давно стёрты. — Я тебе верила, Мика!

— Я тебе тоже, — полушепотом отвечает девчонка, нервно перехватывая пальцами подоконник. — И тебе, и Вику. А вы меня предали.

— Неправда! — и снова кричу. — Мы оберегали тебя! С ума сходили от мысли, что можем причинить тебе боль! А ты? Ты получала удовольствие, прокручивая нож в моём сердце!

— У вас всё равно нет будущего! — произносит монотонно, продолжая смотреть в окно.

— Зато у нас было настоящее! А ты его переломала! Как ты могла так со мной? Почему просто не поговорила? — меня накрывает новой волной боли и бессмысленных слёз.

— Он же никогда не видел таких, как ты, Рита! Вот и увлёкся. Ты вспышка! Яркая, сводящая с ума… Но не больше! Пойми!

— И что? Вик любит меня…

— Даже если так! — Микэла всё же решается повернуться ко мне. Сегодня она без очков, наверно, поэтому кажется до безумия хрупкой и ранимой. — Ты уедешь, Рита! Вернёшься в свою привычную жизнь, окружённую роскошью, а Вик останется здесь. Подумай, что будет с его сердцем? Где мне найти столько сил, чтобы воскресить его после тебя?

— Он может поехать со мной, — выкрикиваю, свято веря в такой исход.

— Не может, — шипит Мика, а её лицо искажается в болезненной гримасе. — И ты это знаешь. Как и не сможешь остаться с нами. Пока не поздно, отпусти его…

— Нет! — обрываю сестру на полуслове. — Больше никогда!

— Я без него не смогу, — тянет жалобно, но на меня её тонкий голосок совершенно не действует. Я больше не верю Мике! Больше не хочу жить её мечтами! Время до первого снега я ей не отдам!

— Я тоже без него не смогу! — подхожу ближе и перехватываю тонкие ладошки Мики в свои. — Помнишь, ты просила тебя не жалеть! Я больше не буду! Мы с тобой на равных! У нас у обеих осталось слишком мало времени на счастье! Я постараюсь тебя простить, но Вика не отдам! Никогда!

— Я ненавижу тебя, Морено! — одними губами произносит, глядя мимо меня. — Ты всё сломала! Ты во всём виновата! Зачем ты сюда приехала? Ненавижу!

Слова сестры розгами проходятся по сердцу. Понимаю, что задыхаюсь от слёз и обиды, но быть такой, как она, не хочу.