До первого снега

— Тогда что? — проклинаю своё любопытство, но чувствую каждой клеточкой, что хочу знать ответ.

— Я…

— Сальваторе! Морено! В мой кабинет, срочно! — в разъярённом бешенстве заходится сеньор Гомес, суетливо бегая под окнами школы.

Прикрываю глаза, в сотый раз кляня свою невезучесть, а Вик обречённо смеётся. Как ни крути, мы влипли по-крупному! А значит, придётся отвечать…

Глава 17. Три дня

Сеньор Гомес долго собирается с мыслями. Пьёт воду. Смотрит на нас. Снова пьёт.

Он напуган. Ещё бы. Страшно представить, что он подумал, услышав крик и обнаружив нас на краю крыши.

Мужчина рассадил нас Виком по разным углам, словно порознь мы представляем гораздо меньше опасности. С другой стороны, он прав.

В какой-то момент, когда молчание становится слишком тяжёлым и нудным, директор начинает воспитательный монолог: для начала напоминает об уставе школы, который мы нарушили, взобравшись на крышу, затем взывает к порядку, осуждая наше безрассудство, и даже угрожает отчислением.

На огромных залысинах Гомеса то и дело выступают горошинки пота. Он взволнован и постоянно промокает блестящую кожу головы платком. Выглядит так себе. А потому вместо того, чтобы внимать его указаниям, я морщу нос и виновато смотрю на шнурки собственных кед, а потом бросаю робкий взгляд на Сальваторе. В отличие от меня, Вик расслаблен. Откинувшись на спинку старенького стула, он задумчиво смотрит перед собой и молчит. Не злится. Не срывается в оправдания. Терпеливо слушает претензии Гомеса и ждёт, когда приедут взрослые. Впрочем, как и я.

Заметив на себе моё внимание, Вик улыбается краешком губ и насмешливо подмигивает.

Наконец догадавшись, что мы с Сальваторе не особо воодушевлены его речами, сеньор Гомес тяжело вздыхает, но для видимости продолжает поучительную тираду. Правда, сейчас в его голосе отчётливо слышны нотки облегчения: по всему он рад сидеть в своём кабинете, а не в больничном боксе, где мы с Виком запросто могли оказаться.

Гаспар Сальваторе и Анхель Сото появляются на пороге директорского кабинета почти одновременно. Сухо поздоровавшись с Гомесом, мужчины занимают места рядом с нами. Я впервые вижу отца Вика и с нескрываемым любопытством разглядываю его. Впрочем, высокий, поджарый мужчина с серьёзным выражением лица и глазами точь-в-точь как у сына, с не меньшим интересом наблюдает за мной в ответ. Не знаю, что он пытается увидеть, но в его взгляде различаю небывалый спектр эмоций: от банального любопытства до тупой боли, вскрывающей старые, давно позабытые душевные раны. Но как бы сильно Гаспара ни привлекала моя персона, он старательно делает вид, что согласен с директором во всём, осуждает поступок Вика и примет любое решение Гомеса. Он с достоинством внимает претензиям, понимающе кивает и строго поглядывает на сына.

В отличие от сеньора Сальваторе, Анхель на меня не смотрит вовсе. Тяжело дыша, он угрюмо теребит свою кепи, сидя на стуле и сверля взглядом половицы. Не знаю, грызёт его стыд за мой поступок или страх от осознания, что могло произойти, но его молчание несёт в себе ещё больший укор, нежели открытое недовольство директора.

Спустя некоторое время Гомес всё же придумывает нам с Виком наказание:

— Что ни говорите, но я убеждён: лучше всего в воспитании подростков работает трудовая нагрузка. А потому, вплоть до выпускного на Виктора Сальваторе и Риту Морено я возлагаю обязанность по мытью полов школьных коридоров. Надеюсь, сеньор Сото и сеньор Сальваторе, вы не имеете ничего против!

— Не возражаю, — сдержанно отвечает отец Вика, пока сам парень с ехидцей во взгляде качает головой.

Ему, как и мне, наказание кажется слишком суровым. И пусть до выпускного всего несколько дней, драить школу — это перебор!

Смотрю на Анхеля, мысленно умоляя того оспорить решение Гомеса, и дед, как ни странно, встаёт на мою сторону.

— Я против! — категорично вступается Анхель, моментально привлекая всеобщее внимание. — Прошу вас, сеньор Гомес, пересмотрите наказание. В конце концов, пусть его отрабатывает только Виктор! Если я правильно понял, затея с крышей его, а значит, ответственность лежит на нём. Рита тоже понесёт наказание, но в стенах дома. Если сочтёте нужным отстранить её от занятий, я возражать не буду.

— Это несправедливо, дедушка! — без спроса влезаю в разговор, но позиция Анхеля мне кажется странной и малодушной. — Это я вынудила Сальваторе подойти к ограждению, вывела его из себя. Значит, тоже должна отвечать!

— Всё нормально, Морено! — усмехается Вик в своей привычной манере. — Ни к чему тебе марать руки о нашу грязь.

— Сеньор Сото, и всё же, я настаиваю, что отвечать должны оба и вместе!

Анхель снова пытается спорить и зачем-то вспоминает моего отца, который якобы не одобрит подобного наказания, старается убедить Гомеса в моей наивности и невинности, но в результате и ему приходится смириться с тем, что ближайшие три вечера я проведу в стенах школы со шваброй в руках.

— Ты вновь разочарован во мне, верно? — пикап старика медленно урчит по улочкам Тревелина, пока сам Анхель напряжённо смотрит на дорогу и молчит.