До первой ошибки. Рассказы о минере.

Он полагал, что девушка откажется, но та неожиданно согласилась. Он первым ступил на широкую балку, а девушка, балансируя руками, неуверенно пошла за ним.

— Как ваше имя? — спросил Алексютович спутницу.

— Валентина.

Перешли благополучно. Потом часто встречались. После отъезда Алексютовича год переписывались. И вот теперь Валентина стала его женой.

— Товарищ майор! Майор Алексютович! — донеслось с улицы.

Алексютович насторожился, отстранил от себя Валентину.

— Гости. Хотят к нам, а парадный закрыт. Не спится чертям! Сейчас я их пошлю подальше.

Он подошел к раскрытому окну с намерением отругать надоедливых друзей, но перед ним стояли два незнакомых матроса.

— В чем дело?

— Мина на корабле! — выпалил матрос.

— Как это — на корабле?..

— Не знаем. На землечерпалку попала. Немецкая. Нас прислал за вами оперативный дежурный по флоту!

Алексютович оглянулся. Валентина не слышала разговора. Он никогда не говорил ей о своей профессии. Она знала лишь, что он служит на берегу в специальной инженерной части, но и не подозревала, что разоружает мины. Разве сказать сейчас? Но это значит вселить в душу жены вечный страх и мучительные переживания…

— Ждите меня, — крикнул Алексютович матросам и стал переодеваться.

Жене он сказал:

— Срочно вызывают. Буду часа через два.

Что же произошло в порту? Землечерпалка «Обь», углубляя проход в Купеческую гавань, вместе с грязью подняла в ковше немецкую мину. Работа сразу же прекратилась. Команда покинула землечерпалку.

Минера встретил багермейстер землечерпалки.

— Все машины остановлены?

— Все.

— Немедленно на катер и уходить! — распорядился Алексютович и, когда катер отошел, направился на корму, к ковшам.

Черная, облепленная грязью, почти трехметровая мина, слегка наклонившись, покоилась в ковше. Такую мину Алексютовичу приходилось видеть впервые. Вскочив на край ковша, он приложил к корпусу ухо, стремясь узнать, ожил ли механизм. Внутри мины было тихо.

— Отлично!

Мина оказалась не магнитной.

Стояла пора белых ночей, и на фоне неба отчетливо вырисовывались темно-серые здания Таллина, массивные черные стены древнего Вышгорода. А впереди — тихий рейд. Казалось, огромная бухта залита жидким стеклом, и оно, застыв, отсвечивает хрустальным холодком. Кое-где в воде сверкали яркие мерцающие огни. Это на якорях и бочках стояли военные корабли.

Замер морской порт. На причалах дремали портальные краны. Издалека они походили на застывших причудливых птиц с длинными, вытянутыми шеями. Около них сбились в кучу корабли. Густой лес мачт уходил за мол и там терялся в темноте.

Порт затих в ту минуту, когда стало известно, что землечерпалка подняла со дна бухты немецкую мину.

В такую ночь смотреть бы с Валентиной на спящий город, на серебристую бухту, вдыхать свежий солоноватый запах моря… А тут приходится сидеть на пороховой бочке, в которой заключено более шестисот килограммов мощного взрывчатого вещества.

Алексютович нашел возле борта железное ведро, зачерпнул им воды и стал лить ее на крышку горловины, смывая липкую грязь. Показалась небольшая круглая крышка, окрашенная в зеленый цвет. Появились немецкие буквы — индекс мины, — выведенные на корпусе красной краской. Разобрав индекс, Алексютович обнаружил, что мина акустическая — чувствительная к звуку. Небольшой стук, шорох, скрип, шум мотора пролетающего самолета, гудок могут повлиять на чуткий механизм звукового реле — «уши» мины. Стрелка замкнет контакт, и тогда может произойти взрыв. В лучшем случае сработает сложнейший прибор кратности, поставив мину на следующий крат, который может быть боевым.

«На сколько крат поставлена немецкая мина?»— первое, о чем подумал Алексютович. Он знал, что в минах подобного образца можно установить до двенадцати крат. Практически это значит, что над ней могут пройти одиннадцать кораблей — прибор кратности будет срабатывать вхолостую, а двенадцатый корабль окажется роковым. А сколько крат фашисты установили на этой мине? Два, три, пять, десять?.. Только не один, ибо мина уже взорвалась бы в ковше. Значит, прибор кратности уже сработал вхолостую. Минер должен рассчитывать сейчас на то, что боевая установка на следующем крате.

Алексютович вынул из сумки ключ и с предельной осторожностью стал отвинчивать прижимные гайки. Мина молчала.

Под крышкой оказалась пластмассовая пробка, герметически закрывающая доступ в горловину. Под пробкой — первичный детонатор и провода, которые шли к запалу. К ним и добирался инженер-майор, намереваясь один из них оборвать и тем самым нарушить замкнутую электрическую цепь. Но не так просто бесшумно вывернуть пробку из горловины. Вывинчиваясь, она терлась о металл; «уши» мины — звуковое реле — всегда начеку.

А может быть, мина не боевая? Нет, на это нельзя рассчитывать.