До последнего вздоха

От Евы остались одни только глаза. Огромные карие глаза с тёмным янтарём и залёгшими под ними тенями. Она скомкала пиджак в пальцах и отпустила.

— Ты чувствуешь себя виноватым, Алекс?! Скажи? Ты вообще что-нибудь чувствуешь?! Как ты мог отпустить её одну?! Почему ты оставил её?!

Я хотел взять её за локти, но она оттолкнула меня с такой силой, что я по инерции сделал шаг.

— Ева, не… — Подошедший Руслан попытался отвести её в сторону, но она не далась. Ударила его по руке и тут же кинулась на меня снова, с ещё большей агрессией.

— Она доверяла тебе! Ты… Ты же всем для неё был! – в глазах её стояли слёзы, голос дрожал от боли и ярости.

— Послушай меня, Ева, — всё-таки схватил её за кисть. Она выдернула её. Замотала головой из стороны в сторону.

— Ты посмотри на себя! Тебя хоть чем-нибудь можно пронять?! Стэллы нет! Нет, Алекс! Нет! – с каждым словом она кричала всё громче, надсаднее. Голос эхом отражался от стен и бил по перепонкам, въедался в разум. – Её нет, ты это понимаешь, Алекс?! Её нет и никогда больше не будет! Никогда, ты хоть представляешь, что это значит?! Она больше никогда не войдёт в эту дверь, — взмах рукой, — никогда не засмеётся, никогда не скажет тебе, что она… она…

Крупные слёзы потекли по её лицу, подбородок задрожал. Она надрывно всхлипнула, покачивая головой. Губы искривились, слезинка капнула на чёрный шёлк платья, другая стекла по шее.

— Ненавижу, — шипящим шёпотом выдавила она. – Я тебя ненавижу. Она за тебя жизнь готова была отдать, а ты… Ты её вообще любил?! Она умерла из-за тебя! Из-за тебя, мразь, а ты…

— Ты даже представить себе не можешь, как я её люблю, — стиснул запястья девчонки так, что у самого свело пальцы. Из груди рвалось рычание. Смотрел ей в глаза и держал, не давая вывернуться. – Ты представить себе не можешь, на что я готов пойти ради неё. Ты, чёрт подери, даже не способна этого представить.

Ярость и боль в её глазах схлестнулись с ещё неосознанным сомнением.

— Не смей говорить, что я не люблю твою сестру, — держа её взглядом, сквозь зубы выговорил я. – До неё у меня не было ничего. Ты ничего не знаешь о том, как я люблю её. Ничего, Ева. Это знаю только я.

— Если бы ты её любил…

Её губы шевельнулись, приоткрылись. Ставшие шёпотом слова затихли на выдохе. Секунды таяли, с ними таяла пылающая в её глазах ярость. Непонимание сменялось недоверием, недоверие неприятием, неприятие — осмыслением. Мокрые ресницы дрогнули.

Разжав пальцы, я оттолкнул Еву от себя и посмотрел на её мужа. Тот хранил молчание. Медленно повернулся обратно к Еве. Она впилась в меня взглядом. Тёмные янтарные крапинки углями жгли моё сердце пока она пытливо искала ответы, на которые у меня не было права. Как бы она ни старалась вынуть из меня душу, сказать я ей ничего не мог.

— Алекс… — просипела Ева. – Она…

Я пригвоздил её взглядом. Заткнись, девочка. Заткнись и не лезь. Я и так сказал больше, чем тебе нужно знать.

Облизнув губы, она зажала в кулаке висящего на шее Пегаса. Дыхание её стало частым.

— Пора за стол, — отрезал в момент, когда в холле появились Вандор и Милана. Голова её была покрыта чёрным платком, на руках – длинные чёрные перчатки. Если кто и мог посоревноваться с сестрой Стэллы в звании преемницы смерти, так это она.

— Ева, — всхлипнула она и, подойдя, обняла её. – Ева… как же это? Я…

В последний момент я перехватил Евин взгляд. Поняла? Похоже на то. И Руслан тоже понял.

— Сукин сын, — проходя мимо, процедил он. – Я должен был сразу догадаться.

— Не должен, — ответил так, чтобы никто кроме нас двоих не услышал. – Стэлла мертва.

— Мертвее мёртвых, чёрт тебя дери.

Глава 9.2

Весь вечер Милана держалась, но, когда пришла пора уезжать, кинулась ко мне. Только что она спокойно шла рядом с Вандором, а сейчас скулила, хватаясь за мою рубашку.

— Она не могла умереть, Алекс! – вцепившись в меня, замотала она головой. – Не могла! Как… Как такое могло случиться?! Как?!

С языка чуть не сорвалось несколько крепких ругательств. Чтобы удержать их, пришлось с силой стиснуть зубы. Её неверие не имело ничего общего со знанием правды или интуицией. Всего лишь стадия отрицания, грозящая вот-вот смениться апатией.

— Она не могла, Алекс, — подбородок Милы дрожал, по лицу текли слёзы. – Она ведь так жизнь любила. Она… она выживала там, где никто не смог бы. Как она могла умереть?

Доверчивым щенком она заглядывала мне в глаза, словно я был по меньшей мере сыном Господа, способным воскрешать мёртвых. Если бы не Вандор, я бы отцепил её от себя, засунул в машину и приказал увезти нахрен. Смотреть в наполненные слезами чистые глаза Стэллиной подружки было тем ещё испытанием.

— Пойдём, Мила, — коснулся плеча жены Вандор.

Она развернулась к нему с той же растерянностью, с тем же ожиданием, с которыми смотрела на меня. Губы её искривились, пальцы разжались, и руки бессильно упали.

— Я не верю, что её нет, — закричала вдруг Милана, срывая голос. – Не хочу верить! Вы, оба, слышите! Я не хочу в это верить!

— Мила, — Вандор было попытался схватить её, но девчонка как с цепи сорвалась.