До самой смерти. Том 2

– Он должен знать, – шепчу я.

– Кто?

– Маркус. Он должен знать.

Мой отец вздыхает.

– Сейчас не подходящий момент, но я согласен. Я позвоню ему.

Я опускаю голову, когда он уходит по коридору. Я начинаю рыдать, сжимая руки, и сквозь слезы молюсь, чтобы с моей дочерью все было хорошо. Пожалуйста, пусть она будет в порядке.

Глава 19 

Катя

– Что происходит? – спрашивает Маркус, стоя передо мной.

Он одет в костюм, словно целый день работал. Скорее всего, так и есть. Мой отец не сказал ему, зачем он здесь; единственное, что он сказал, это то, что он должен приехать.

– Я должна тебе кое-что сказать…

Он смотрит на меня.

– Ты больна?

– Нет.

Его лицо становится бледным.

– Катя…дерьмо…ты беременна?

Я вздрагивают от боли при звуке его голоса. Слезы снова выступают, и я оборачиваю руки вокруг себя.

– Нет, – шепчу я. – Нет, но…

– Господи, Катя, не думаешь ли ты, что мы уже достаточно наигрались в гребаные игры? Зачем я здесь?

Я смотрю на него сквозь слезы. Пора. Я знаю, что пришло время. Но я бы хотела сделать это раньше. Это несправедливо по отношению к нему. За это он будет ненавидеть меня еще больше.

– Я здесь, потому что…– я сглатываю, и мое тело начинает трястись, – потому что…

– Катя, – предупреждает он.

– Я здесь, потому что наша дочь больна.

Я слышу его резкий вдох и смотрю, как он делает несколько шагов назад. Его глаза широкие и растерянные, его рот раскрыт. Он слегка качает головой, а потом пристально смотрит в мои глаза.

– Что ты сказала?

– У тебя есть дочь, Маркус, – хриплю я. – Ее зовут Пенни, и ей практически год.

– Ты лжешь, – говорит он скрипучим голосом, отступая.

– Нет, это не так. Ты видел ее. В парке с Кэнди.

Он смотрит на стену, и я вижу момент, когда он осознает.

– Нет, – задыхается он.

– Она больна. Они думают, что это воспаление легких. Я не хотела тебе это вот так сообщать, но…

– Но что? – вдруг орет он. – Ты думаешь, что рассказать мне сейчас, когда мой ребенок в опасности, это подходящий момент?

– Маркус, – говорю я, стоя, – я никогда не хотела, чтобы ты узнал это вот так.

– Да неужели? – горько смеется он. – Ты сделала все возможное, чтобы уничтожить меня, Катя. Большую часть этого я заслужил…но это…

– Маркус.

– Ты долбанная сука, – говорит он, задыхаясь.

Я вздрагиваю.

– Мне очень жаль.

Он стреляет глазами и стискивает челюсть.

– Ты хочешь заставить меня заплатить? – хрипит он. – Ты хочешь, чтобы это обжигало? Ну, поздравляю, ты добилась этого. Ты вырвала мое сердце, растоптала его и засунула обратно. Теперь ты счастлива? Хорошо ли ты чувствуешь себя, зная, что уничтожила меня?

– Маркус, – умоляю я.

– Так ли это? – кричит он, шокируя меня.

– Мне жаль.

– Тебе жаль, – рявкает он. – Тебе жаль? Я сделал дохрена всего, Катя. Я монстр, я разбил тебе сердце, но я никогда, никогда, никогда, блять, не заслуживал того, чтобы узнать о своей маленькой девочке, пока она лежит на кровати в опасности.

Слезы стекают по моим щекам.

– Ты прав. Я знаю, что ты прав, и мне жаль, – шепчу я.

Он, качая головой, поворачивается и уходит по коридору.

– Маркус, – кричу я, бросаясь за ним.

Он проходит через парадные двери под холодные потоки дождя. Я следую за ним, хватая за пиджак, прежде чем он доходит до машины. Он поворачивается и орет.

– Как ты могла? Как ты могла скрывать ее от меня? Я знаю, что сделал тебе больно. Не думаешь ли ты, что я уже заплатил за то, что сделал? Но ты скрывала ее от меня…Ты думала, я не любил бы ее? Ты думала, что она не имела бы значение для меня?

– Я не…

– Чего ты хочешь от меня? – хрипит он, внезапно его голос ломается. – Чего ты хочешь? Ты хочешь меня на моих гребаных коленях?

Он опускается на колени, и мое сердце разрывается.

Он поднимает руки и сжимает голову.

– Ты хочешь, чтобы я сказал тебе, каким я был чертовым идиотом? Как я хотел, чтобы этого никогда не происходило? Как я влюбился в чертового ангела, а затем уничтожил ее? Ты хочешь, чтобы я умолял, Катя? Чего ты хочешь? Ты хочешь моей смерти? Из-за этого твое сердце почувствует себя лучше?

– Нет, – я плачу, опускаясь на колени перед ним. – Нет.

– Я многого заслуживаю, но это…это мой ребенок…и, возможно, я никогда не узнаю ее… – его голос ломается и он опускает голову. Все его тело трясется, и я понимаю, что он плачет. Сильный, решительный, несокрушимый Маркус Тандем плачет.

– Мне очень жаль, – шепчу я.

Он ничего не отвечает, его голова по-прежнему опущена. Я протягиваю руку, обхватывая его шероховатую щеку, и он удивляет меня, когда поворачивает лицо к моей руке.

– Я больше не могу ничего выдержать из того, что ты собираешься дать мне, – шепчет он. – Ты, блять, пыталась убить меня.

– Нет, – хриплю я. – Я бы не…черт, Маркус, я была в плохом состоянии, но я бы не стала…я бы никогда не сделала этого.

– Думаешь, это оправдывает тебя? – рычит он, отодвигаясь.

Я открываю рот, но ничего не говорю. Что я могу сказать? Поможет ли это? Нет. Нет ничего, что помогло бы исправить то, что я сделала. Я стала таким же монстром, как и Маркус, и поэтому я вряд ли могу умолять о прощении.