До самой смерти. Том 2

– Маркус, – шепчет Катя. – Это твоя дочь, Пенни.

Я смотрю на нее, не способный говорить, эмоции охватывают мое уставшее, поврежденное тело. Моя дочь. Моя. Наша. Идеальна.

– Пенни, это твой папочка.

Папочка

Словно кто-то ударил меня в грудь.

Папочка.

Глава 21 

Катя

Маркус выглядит так, словно собирается упасть в обморок. Он уставился на Пенни, открывая и закрывая рот, его глаза покраснели и блестят. Он поднимает руку и пробегается пальцами по лицу, отчаянно пытаясь успокоиться. Пенни тянется к золотому браслету, привлекшему ее внимание, который свисает вокруг его запястья.

Когда она хватает его, он вздрагивает и смотрит на нее.

Она начинает дергать его, и он вынужден подойти ближе.

Мое сердце разрывается.

– Привет, Пенни, – наконец-то хрипит он, наклоняясь, чтобы она смогла притянуть браслет ближе.

– Ты можешь прикоснуться к ней, – шепчу я. – Она не укусит тебя.

Он обращает ко мне свои карие глаза, пропитанные болью, и нас объединяет что-то, что я не чувствовала с тех пор, как впервые влюбилась в него. У нас есть связь, за которую мы оба так отчаянно пытались бороться. Мое сердце жаждет дотянуться до него и прикоснуться, чтобы убрать боль из его глаз. Боль, которую я поселила там. Он чувствует себя так же, когда я смотрю на него с такой же болью в своих глазах?

Он медленно поворачивает свое лицо обратно к Пенни и протягивает руку, поглаживая ее по лбу. Она поднимает на него взгляд, все еще хватаясь за браслет. Он тянется вверх, касаясь ее мягких кудряшек, и мучительный звук исходит из его горла. Слезы покалывают в глазах, и я с большим трудом пытаюсь проглотить их.

– Она идеальна, – шепчет он.

– Да, это так.

Он наклоняется и прикасается губами к ее лбу. Она отпускает его браслет и тянется вверх к его волосам. Он улыбается, демонстрируя восхитительную ямочку, и целует ее снова, на этот раз в щеку. Спустя мгновение он встает и поворачивается ко мне.

– Что с ней?

Я собираюсь и говорю.

– Врачи думают, что у нее, возможно, воспаление легких, хотя, с тех пор как она под капельницей, ей стало лучше. Она улыбается и показывает признаки жизни. Они взяли несколько анализов и сейчас она на противовирусном лечении, так что нам остается только наблюдать. Они оставят ее на ночь, но все выглядит хорошо.

Он кивает, вытаскивая свой телефон.

– Улио, да, я в больнице. Мне нужно, чтобы ты подменил меня сегодня вечером на деловом ужине. Я не смогу быть там.

Я моргаю.

Он остается?

– Спасибо. Позвони мне, если понадоблюсь.

Он вешает трубку, возвращаясь обратно в режим Маркуса, и подзывает медсестру.

– Да, сэр? – спрашивает она.

– Нам нужны две раскладные кровати. Если вы не сможете доставить их сюда, то переведите нас в большую палату. Я заплачу, независимо от того, сколько это будет стоить.

Медсестра кивает.

– Да, сэр.

Спустя двадцать минут мы в большой палате с двумя раскладными кроватями. Пенни заснула, свернувшись на своей кроватке. Она все еще кашляет каждые полчаса, и каждый раз, когда она это делает, Маркус рядом потирает ее грудь, успокаивая. Мое сердце разрывается на тысячу маленьких кусочков.

– Я просто собираюсь, – начинаю я, но мой голос дрожит, – мне нужно на свежий воздух.

Маркус, стоя рядом с Пенни, смотрит на меня.

– Ты в порядке?

Я слабо улыбаюсь.

– Конечно.

Нет.

Я поворачиваюсь и спешу из комнаты до того, как расплачусь. Я так устала от слез. Надоело плакать. Почему я не могла найти удивительную, красивую любовь, которая была бы легкой? А не это. Это так чертовски трудно. Слезы струятся по моим щекам, когда я иду без сил по коридору, нуждаясь в свежем воздухе. В момент, когда я выбираюсь наружу, падаю на колени и плачу.

Я плачу за Пенни.

Я плачу за Маркуса.

Я плачу за мою маму.

Но больше всего я плачу просто за себя.

~*~*~*~

Уже поздно. Маркус спит, так же как и Пенни. Я выбираюсь из неудобной больничной койки и подхожу к окну, проходя мимо, смотрю на Маркуса. Он довольно крепко спит в постели со скрещенными руками под головой. Я вбираю в себя всю его красоту, и мое сердце до боли хочет свернуться калачиком в его руках и остаться там. Я сижу на кресле у окна и смотрю на огни города.

Я прижимаю ноги к груди и просто смотрю. Это все, что я могу сделать. Во мне слишком много эмоций, чтобы уснуть. Я погружена в мысли, когда глубокий, хриплый голос прорезает темноту.

– Пенни похожа на мою мать.

Я вздрагиваю. Единственное, что он когда-либо рассказывал мне о своей матери это то, что она умерла, а его отец снова женился.

– Тогда, она, должно быть, была красивой, – шепчу я.

– Да.

– Твой отец любил ее?

Он затихает на минуту.

– Нет. Мой отец был таким же эгоистом, как и я. Он мучил и избивал ее все время. Однажды ночью я нашел ее мертвой в ванной. У нее была передозировка.

Я закрываю глаза, мое тело дрожит.

Боже.

– Ты не такой, как он, – хрипло говорю я. – Ты никогда бы не навредил кому-либо таким способом.

– Не навредил бы? Разве я этого не сделал?

– Нет, – говорю я. – Ты на многое способен, Маркус. Ты разорвал мое сердце, но ты никогда не причинял мне физической боли, и я знаю, что ты никогда бы не сделал этого.

Он снова затих.