До скорой встречи!

Отец Сэма остался на все выходные. Уговорами он заставлял сына поесть, сводил его в кино и приготовил ему супа, который поставил в морозилку на случай, если когда-нибудь в будущем Сэм проголодается. Отец Сэма варил отменный суп – на удивление, ведь ничего другого готовить он вообще не умел. Когда Сэм был маленьким, один вечер они ужинали в ресторане, другой – покупали еду навынос, третий – ели что-нибудь из замороженных продуктов, а все остальные дни они поглощали суп: летом – холодный, зимой – горячий, сладкий суп на десерт или суп в хлебном горшочке, если были жутко голодными. В детстве Сэм перепробовал всевозможные варианты супов.

– Как вышло, что ты умеешь готовить только суп? – спросил Сэм отца в воскресенье вечером. Это была его первая фраза за день.

– Я же рассказывал. Твоя мама меня научила. Она чудесно готовила, а из меня до встречи с нею повар был никудышный. Я и супа-то не умел сварить, даже из пакетика.

– Это я знаю, но почему она не научила тебя готовить еще что-нибудь?

– Думаешь, что у вас впереди вечность. Думаешь, что для этого еще найдется время. А потом внезапно и неумолимо время заканчивается.

Сэм сглотнул и попытался увести разговор от мысли о страшном жизненном уроке и о той новой, ужасной связи, что установилась между ним и отцом, обратно к практическим вопросам.

– То есть изо дня в день мама учила тебя варить разные виды супов?

– Она научила меня готовить только один – клэм-чаудер [17] , новоанглийский, разумеется.

Сидевший на диване Сэм подался вперед от удивления:

– В смысле «только один»? Ты говорил, она научила тебя варить суп. И ты можешь приготовить восемь тысяч разновидностей супа. Больше ничего, только восемь тысяч вариаций супа.

– Она научила меня главному принципу приготовления супа, – объяснил отец Сэма, проведя рукой по волосам, таким же, как у сына. – Как-то вечером пошел снег, а я решил быть романтичным и потащил твою маму на улицу. С прогулки мы вернулись мокрые, продрогшие и уставшие. Хотели заказать пиццу домой, но доставку отменили из-за сильного снегопада. «Давай поедим сэндвичей с арахисовым маслом и джемом и уляжемся в постель», – предложил я. «Для сэндвичей слишком холодно. Лучше сварим суп», – ответила мама. «Из чего мы его сварим? У нас ничего нет, а идти в магазин по морозу не лучшая идея», – возразил я. «Всегда найдется что кинуть в суп. Мне захотелось клэм-чаудер», – сказала твоя мама и достала книгу рецептов. Нам требовались сливки, но в нашем распоряжении было лишь обезжиренное молоко. Нам требовался сельдерей, но у нас была только морковь. Картофель мы заменили рисом, а морепродукты – куском лосося, который выудили из морозилки. Мы соблюли рецепт лишь в одном – добавили лука. Твоя мама объяснила мне, что без него не обойтись. В остальном ты волен экспериментировать с составом, количеством и сочетаниями ингредиентов, как твоей душе угодно. Главное – не забыть про лук. «Кидаешь в кастрюлю все подряд, пока не будет вкусно», – заключила мама. В тот вечер мы ели клэм-чаудер, который на самом деле был рыбной похлебкой и который был готов лишь за полночь, ведь мы начали варить его довольно поздно, жутко много смеялись, и, кроме того, приходилось обдумывать каждый ингредиент, решая серьезную задачу. Так я научился варить любой суп на свете. «Кидаешь в кастрюлю все подряд, пока не будет вкусно».

– Поверить не могу, что ты впервые мне это рассказываешь, – выдохнул Сэм.

– Прости, сын, но мне до сих пор трудно говорить о маме. И у тебя впереди долгая, трудная, ужасная дорога. Есть много путей, которые можно выбрать, но все они одинаково плохи, и каждый из них потребует от тебя умения отпустить и забыть.

– Нет, не все, – возразил Сэм.

Отец Сэма молча покачал головой, а потом добавил:

– Не многое удается сохранить, но ты всегда будешь помнить то, чему она тебя научила. Вот примерно и все.

Уже на следующее утро отец Сэма улетел домой, не потому что думал: сын справится и без него, а потому что его присутствие никак не облегчало состояния Сэма, и он надеялся, его отсутствие поможет. Не помогло. Днем Сэм отнес суп Пенни и оставил у нее в морозилке.

– Со временем становится не так тяжело, – пообещала ему она. – Сейчас ты мне не поверишь и не захочешь, чтобы становилось лучше, но так оно и произойдет, и ничего в этом нет страшного. Позже ты будешь готов это принять.

– Вам-то легко говорить, – жестоко отрезал Сэм.

Пенни изумленно посмотрела на него, но продолжила, не подав виду:

– Я прожила с мужем шестьдесят один год. Попробуй-ка остаться один, когда провел вместе столько лет.

Шестьдесят один год. Сэм продал бы душу хотя бы за одну неделю из этого срока.

– Почему ты сказал, что мне-то легко говорить? – не унималась Пенни.

«Потому что ваш муж никогда вас не любил. Вы прожили совсем не ту жизнь, что вам представляется. И потеря такого, как он, не может считаться настоящей потерей. Потому что он был уже старым, а старики умирают. У вас было целых шестьдесят лет, а я отдал бы душу за одну неделю из них» – так подумал Сэм, но не решился произнести вслух. Если он причинит боль восьмидесятишестилетней старушке, вряд ли ему станет настолько лучше, чтобы оправдать подобный поступок.

– Надеюсь, суп вам понравится, – ответил Сэм. – Если бы существовал бог супа, то им оказался бы мой отец.

Дэш предложил остаться, но Сэм отправил его домой, умоляя позволить ему пару дней побыть одному. Однако кто-то должен был открывать салон для посетителей каждое утро, находиться там весь день, разъяснять все новым клиентам, проводить вводный инструктаж, держать их за руку и наливать им чаю. Настраивать проекции, стирать их, успокаивать и утешать. В первый день, когда Сэм открыл салон после перерыва, Кайли Шеперд, продержавшаяся целых пять бесед, взяла и выпалила Тиму – своему парню – все о его смерти. О том, как они пошли на открытый рок-концерт. Как посреди ясного неба сверкнула молния и поразила его. Какой одинокой и потерянной она чувствовала себя без него. Закончив разговор, она подошла к Сэму, понуро склонив голову:

– Простите, кажется, ему нужно стереть память.

– Похоже, вы установили рекорд, – мягко подбодрил ее Сэм. – Пять раз – это очень много.

– Я помню, вы объясняли, почему так важно не рассказывать. Но вы не представляете, как трудно удержаться!

– Представляю, – ответил Сэм. – Еще как представляю!

– С одной стороны, стало хуже оттого, что я рассказала, – призналась она. – А с другой – отлегло от сердца.

Они долго простояли обнявшись, а потом Сэм стер память Тима.

– До завтра, – попрощалась Кайли, помахав ему рукой и чуть улыбнувшись.

Они оба плакали.

В восемь вечера Сэм запер двери салона и пошел домой. Он решил, что готов снова попробовать.

– Сэм! – обрадовалась она ему и немного удивилась: – Ты ведь никогда мне не звонишь!

– Правильно, ведь мы живем вместе и работаем вместе, – еле слышно ответил Сэм.

– И спим вместе, – захихикала Мередит. – Совсем голые и прижавшись друг к другу. Так что произошло?

– Ничего особенного. Как у тебя дела?

– Хорошо, у меня ничего нового. Ты точно в порядке?

– Да, – неубедительно ответил Сэм.

– А если серьезно? – Она не купилась и теперь пристально вглядывалась в него. – Что случилось?

На этот вопрос существовал лишь один ответ.

– Ты умерла, детка, – тихо произнес он. – На прошлой неделе. Я не звоню тебе по-настоящему. Это «Почта для мертвых».

Черт побери!

– Черт побери! Сэм!

Только в случае Мередит и еще Дэша, Сэма и его отца электронная память содержала информацию о сервисе «Покойная почта». Соответственно, Мередит знала, о чем он говорит. Вот почему он решился. И еще потому, что не в силах был удержаться. И еще потому, что больше нечего было сказать. И еще потому, что так жутко выглядеть и разговаривать таким убитым голосом Сэм мог лишь по одной причине.

– Как это произошло? – выдохнула она.

– Помнишь, ты обещала бабушке пойти на рынок и купить ей оливкового масла и еще кое-чего? – Конечно, она помнила, ведь разговор об этом тоже происходил онлайн. – Один престарелый маразматик не справился с управлением и врезался в Рейчел.

– Рейчел?

– Свинью Рейчел.

– И что?

– И она придавила тебя.

– Прости, любимый, я не понимаю, – озадаченно произнесла Мередит.

– Нет, конечно не понимаешь.

– Черт побери! – повторила Мередит. – Подожди-ка, я все-таки пошла за маслом? Но зачем?

– У тебя случился приступ…

– Безумия?

– Ностальгии. Она ведь попросила тебя. Ты решила сделать это в ее память. Ты думала, существует мизерный шанс, что она приедет. Ты дала обещание.

– Хочешь сказать, меня убило потакание собственной слабости и легкое помешательство?

– В числе прочих вещей, – согласился Сэм. – Многих других вещей. Еще родители собирались приехать, помнишь? Ты и для них хотела купить еды.

– Ах, точно. Как мама с папой?

– Так себе.

– Могу представить.

– Знаю, что можешь, – прошептал Сэм.

– Сэм, черт, мне так жаль! Прости меня!

– Мерд, это мне жаль! Я… – Ему не удавалось подобрать слова, которые все выразили бы. – Прости меня!

– За что?

– За многое. За все. За «Покойную почту». Вообще за все.

– Слава богу, что есть «Покойная почта». – Мередит движением руки указала на рамочку вокруг себя в окошке чата на экране его компьютера. – А ты как?

– Так себе.

– Могу представить, – снова сказала Мередит и была права. Она действительно могла.

– Хуже некуда. Правда, теперь, когда я говорю с тобой, немного лучше. – Он робко посмотрел на нее, чувствуя нечто отдаленно напоминающее облегчение. Казалось, пик боли схлынул. – Я так рад слышать твой голос, видеть тебя… Ты не представляешь!

Она приложила пальцы к губам, затем к сердцу и потом к камере. Сэм повторил ее движение.

– Мне так тебя не хватает! – проговорил он сквозь слезы.

– Сочувствую, – жалела его Мередит, но сама она по нему не скучала. Такой тоски в ее электронной памяти не было. Программа знала, что Мередит чувствовала бы то же самое, потеряй она Сэма, но само ощущение было ей незнакомо.

Они долго сидели молча – Мередит, бесконечно терпеливая, и Сэм, неспособный выдавить из себя ни слова. Вообще неспособный что-либо сделать.

– Знаешь, я, наверное, пойду, – решил закончить разговор Сэм. – Тебе нужно переварить новости, а мне пойти извиниться перед Пенни, пока она не легла спать.

– Ой, ты что, обидел ее?

– Сложно объяснить. – А точнее, невозможно, ведь в электронной памяти Мередит хранились лишь упоминания о Пенни из разговоров с бабушкой. Они с Сэмом никогда не переписывались на тему измен Альберта, слабоумия Пенни и их заботы о ней. Зачем им было это делать, когда все можно было обсудить в личной беседе? – Я позвоню тебе попозже. Может, сегодня, – сказал Сэм и добавил: – Я люблю тебя, ты ведь знаешь.

– Да, знаю. Я тебя тоже люблю, – отозвалась она эхом. – Сэм, мне жаль, что ты остался совсем один.

– Ничего.

– Правда?

– Неправда, дела хуже некуда.