До свадьбы доживет

– С Кирой? Вы имеете в виду Киру, которая на седьмом этаже у нас в подъезде живет, да? – сообразила Тина.

– Именно ее! – загадочно улыбаясь, произнес рассказчик.

– Вы ее знаете? – невпопад спросила Тина, – Нашу Киру?

– А вы? Вы ее знаете?

– Еще бы мне Киру не знать! Она же меня нянчила! У нас, знаете, смешно в доме получилось: мы все друг у друга были няньками. По цепочке. Ну, то есть так: я родилась, а Кире было девять лет, почти десять. Наши родители дружили. Ну, тогда все дружили, всем двором, если помните.

– Очень хорошо помню, – кивнул смеющийся олигарх.

– Ну, Кира своих родителей годами просила о сестричке. Они никак не соглашались. Зато когда я родилась, сказали ей: «Вот тебе сестричка. Это ничего, что она живет двумя этажами ниже, но ты вполне можешь считать себя ее старшей сестрой, заботиться о ней, гулять, даже пеленать. Увидишь, как дети даются». Они-то думали, что Кирке быстро надоест, а она такая настырная была, упертая, она Козерог по гороскопу, может, поэтому. В общем, она мной занималась по-честному. Гуляла, пеленала, учила ходить. Даже потом читать меня научила. Раньше всех из-за нее я стала читать! В три года, представляете! Она кубики велела мне купить. Деревянные кубики с буквами. Выжигали на них буквы – красиво так было! Жаль таких не делают сейчас. Где-то они у меня хранятся. Неважно. В общем, она этими кубиками меня дрессировала, как зайца. И я стала читать! Наши родители так и ахнули! Не поверили даже!

– А потом? – с неподдельным интересом задал вопрос Михаил Степанович.

– Потом… Потом Кирка выросла. Она школу заканчивала, а я пошла в первый класс. Она еще так устроила, что меня Первого сентября в школу на плече ее одноклассник вносил. Это вообще незабываемое счастье: я с колокольчиком, выше всех, в бантах, в белом фартучке, гольфах кружевных… Принцесса! И, кстати, на их последнем звонке тот же ее одноклассник опять же нес меня, чтобы я им на прощание колокольчиком позвенела. Потом у Кирки началась взрослая жизнь, а у меня продолжалась детская. И я все к ней лезла, а она говорила: «Отстань, малявка!» Все, как положено. Но интересное в другом: она потом вышла замуж, родила дочку (у нас в подъезде почему-то у всех девочки народились), это мне лет двенадцать было, так я с Ванькой (это ее дочку так зовут, Иванна, сокращенно Ванька) в общем, я с Ванькой гуляла, как раньше Кира гуляла со мной. И тоже – учила ее всему. Только у меня такой настырности не было, Ванька в четыре года читать начала. Самое смешное: потом Ванька гуляла с моей дочкой! Между ними разница тоже примерно в десять лет. А моя дочь гуляла с Васькой, Василисой то есть, с дочкой одноклассницы моей, она на семь лет позже меня родила. Только сейчас подумала: как у нас все: по ступенькам будто. Моя дочка выйдет замуж, родит, Васька с ее ребенком будет гулять. Наверняка. Только Ваське уже пятнадцать. Может и не согласиться. Сбой произошел.

Тина остановилась, глядя в веселые глаза Михаила Степановича.

– Я вас совсем запутала, да? – спросила она огорченно, – Ваньки, Васьки так и полезли. Не разобраться.

– Почему же? Я во всем разобрался. Очень даже легко.

– Тогда скажите, откуда вы Киру знаете? – Тина сделала ударение на «вы», давая понять, что ближе, чем у них с «сестрой», отношений быть не может.

– Сейчас скажу. Ну, слушайте, девчонки! И удивляйтесь, потому что есть, чему удивляться. Как сейчас выяснилось, Тина, я вас давно знаю! Потому что, во-первых, я и есть тот старшеклассник, который вас на плече носил первого сентября и на последний звонок. Но это я только сейчас обнаружил.

– Не может быть! – всплеснула руками Тина, – Так не бывает! Миша! Я тебя не узнала! То есть – простите… Я вас не узнала.

– Нет уж – будем на «ты». Определенно. Я иначе уже не смогу. Мы же из одной школы. И не только в этом дело. Сейчас еще на брудершафт выпьем. Я тебя маленькую помню. Только Кира тебя звала иначе. Валюня – так она говорила.

– Ну да, да! Родители меня назвали Валентина, а потом уж, в выпускном себе другое имя придумала. Вот так и приклеилось. Только самые близкие Валей и зовут.

Михаил обратился к слуге и велел принести им шампанского в оранжерею.

– Пойдем-ка на цветы посмотрим, в креслах посидим. И я продолжу свой рассказ, – предложил он.

– А можно мы тоже будем на «ты»? – предложила Елена.

– Конечно, – согласилась Тина.

В оранжерее было жарко и пахло, как в тропиках. Экзотические деревья и цветы создавали полное впечатление, что переместились они в джунгли.

– Зимой приятно бывает на юга пешком попасть, – заметил хозяин.

Он разлил шампанское по бокалам:

– За дружбу!

– За дружбу! – отозвалась Тина.

– И за братство! – продолжил Михаил, – Брудершафт – это братство!

Они скрестили руки, осушили свои бокалы и расцеловались.

– За братство! – повторила Тина.

Потом выпили за братство с Еленой.

– А теперь рассказывай, что дальше с этой вашей Кирой, – попросила жена.

– Сейчас. Только пусть Тина скажет, она хорошо знает личную жизнь своей няньки-сестры?