До свадьбы доживет

– Насчет Клавы сговоримся. Одна семья, – засмеялась Луша, – Вы вообще – молодцы! Классные ребята. Мам, я тобой горжусь. Взяла и отмочила. Кто бы мог подумать?

– Вот насчет «кто бы мог подумать» – это точно, Луш. Это никто. И я сама не могла бы.

– Судьба подстерегла. И мы оказались в ее плену, – красиво сказал Сеня.

После ужина Луша засобиралась домой.

– Давай такси тебе вызову, – предложил новоявленный отчим.

– За мной заедут, – отказалась Луша, – И что насчет Клавы? Мне ее забрать с собой или она у вас тут тусоваться останется?

Клава захотела остаться в новом доме.

– Дочур, ты вроде сказала, что сама замуж собралась? Или мне показалось? День такой выдался, что мозг не все воспринимает, – спросила Тина, прощаясь.

– Собралась, мам. Хотела в скором времени тебя с женихом знакомить.

– Так познакомь!

– Обязательно. Вот окончательно квартирный вопрос решу и подадим заявление.

С квартирным вопросом на тот момент дело продвинулось. Сразу после развода и получения свидетельства о собственности половины квартиры Тина оформила на дочь дарственную. Ей самой в том доме ничего не было нужно, а дочь, конечно же, нуждалась в собственном жилье. Луша как-то судила-рядила с отцом, решая судьбу их общего жилища. Он не хотел покидать квартиру. Не хотел и покупать дочери что-то взамен. Оставалось только размениваться. Отец отказывался, отказывался, взывал к совести Лукерьи, обличал Тину, считая, что та устраивает какие-то тайные происки, но вдруг согласился на обмен, позвонил сам, сказал, что нашелся очень выгодный покупатель и что на те деньги, которые они получат от продажи, можно будет при желании найти две трехкомнатные. Так и вышло. Юра жил новой счастливой семейной жизнью, был полон энтузиазма. Луша тоже не оставалась внакладе. Задатки за все три квартиры, участвующие в сделки, были уже внесены, через неделю предстояло все завершить ко всеобщему удовольствию. Судя по всему, новая жизнь действительно начиналась по всем фронтам. И вроде бы все шло к лучшему. Тине страшно было надеяться, но ведь и глаза на хорошее не закроешь. И надо ли закрывать?

Тина обняла дочь, погладила по голове.

– Ты его любишь? – спросила она у Луши.

– Мамуль, я сама себя спрашиваю об этом. Люблю – не люблю. Я не знаю, что такое любовь. Иду в потемках. Ну, нравится он мне. Хочу быть с ним. Мне с ним хорошо. И все такое. А про любовь… У меня на этот счет свое мнение. Вы вон сколько лет с Семеном знакомы. Ты все эти годы его любила?

– Нет, – ответила Тина, – помнила, это да. И то, не всегда, только временами вспоминала, но как сон.

– А сейчас – любишь?

– Я боюсь этого слова! Ты права! Я, оказывается, не знаю, что сказать. Я хочу быть с ним. Мне хорошо. И еще – я чувствую счастье, что не одна. И не просто не одна, а что я именно с ним, с Сенечкой. Этого мало?

– Этого много, мам. А других слов и не надо, правда?

– Мудрая ты у меня, – вздохнула Тина, – И всегда была мудрой. Помнишь, как ты Ваське маленькой говорила: «До свадьбы доживет!» Мы хохотали, до того смешно. А она тебя слушала, глазищами уставится и внимает. Ты для нее главный пророк была.

– И что? Разве я кого обманула? Все доживем до свадьбы. В итоге. И Лиза твоя дожила, и ты дожила, да еще как! И я доживу. А потом и Васька.

Они еще раз расцеловались и распрощались.

Пора было спать. Усталость просто одолевала. Клаву уложили на ватное одеяло в прихожей, за которым Сене пришлось лезть на антресоли. Тина наконец стянула с себя свадебный наряд, надела Сенину широченную футболку, нырнула под одеяло. Сеня ушел пожелать маме спокойной ночи, вернулся, улегся рядом, обнял.

– Мама не сердится? – в полудреме спросила Тина.

– Нет. Наоборот. Довольна. Вы ей по душе пришлись. Все трое.

– Хорошо, – прошептала Тина, – Как же хорошо.

Муж прижал ее к себе и поцеловал.

– А так – хорошо? – шепнул он, гладя ее плечи.

– Хорошо, – как во сне отвечала Тина.

– Хорошо, хорошо, хорошо, – ей казалось, они шептали это слово всю ночь.

Сладкое ничегонеделанье

Утром Тина проснулась, как от толчка. Рядом никого не было. Она почему-то сразу догадалась, что Сеня пошел во двор с Клавой. И почему-то ее охватил дикий леденящий ужас. С чего бы это? Все же было так замечательно! Она обрела свое счастье, она больше не одна. Столько месяцев оплакивала свое одиночество, и все изменилось волшебным образом. Рядом с ней единственный на всем белом свете человек, если говорить о мужчинах, конечно, которому она полностью доверяет. Что еще надо? Разве могло быть лучше? И все равно – ей было мучительно страшно.

– Зачем я все это сделала? – спрашивала себя Тина, – Я же попросту сошла с ума. Вела себя как подросток безмозглый. Зачем все это было? Эта свадьба? Платье? Я же даже толком и не знаю, люблю ли его.