До свадьбы заживёт

На фоне этого – отдать паршивый рисунок как нефиг делать. Новенькую многоэтажку на берегу моря знал любой дурак, а квартиру он записал где-то в дневнике. Выхватив из сумки дневник, он стал судорожно его перелистывать. Есть! Квартира 34. Вроде не так уж далеко переселился Березовский, но добираться страшно неудобно – никакого прямого транспорта. Ничего, он и с пересадкой, двумя маршрутками доедет.

Эдик мгновенно оделся, в запале забыв шарф, и помчался на остановку. А чтобы выкинуть к чертям изображение, ему даже в голову не пришло.

А Варфоломей, довольно урча, дожирал на столе бутербродики. Вот что значит настойчивость. Ну и толика удачи, конечно.

***

Березовский открыл дверь самолично.

Белобрысый держал в руках кружку с кофе и удивленно смотрел на взмыленного одноклассника.

- Случилось что? – он посторонился, пропуская Затонского в квартиру.

- Ничего не случилось, - Эд пихнул ему в руки ватман рисунком вниз. - Забирай, - и вознамерился смыться.

Игорь недоуменно перевернул бумагу. И застыл.

- Откуда?.. А ну стоять!

Затонский, пыл которого уже угас, слегка струсил. Вот еще объяснять сейчас…

- Нашел, - коротко сказал он и попятился на выход.

- У меня в вещах шарился?

На шум в коридор выглянул Димка.

Коротко глянул на ватман – ничего особенного, что за вопли?

Игорь, не глядя, протянул ему кружку с кофе, и Эд задницей почувствовал, что сейчас его, Эдика, возможно, будут бить.

- С чего шарился-то? – ушел он в глухую оборону. – У тебя выпало из рюкзака! Я забыл вернуть сразу!

Летний набросок был закреплен в планшете, в самом низу, это Гор точно помнил, и уж никак не мог «выпасть».

- Кому показывал? - не хватало еще, чтобы народ это ню рассматривал.

- Да что ты разошелся-то? – Димка пожал плечами. – Не выкинул же. Эд, кофе будешь?

- Не, я пойду! – и Затонский, облегченно выдохнув, выскочил в подъезд. – Дел много, спасибо! – крикнул он от лифта.

Лифт был занят, и чтобы не проводить здесь и лишней минуты, Эд помчался вниз по лестнице.

Игорь стоял в коридоре, раздумывая, и вдруг сорвался и выскочил из квартиры.

- Ты куда?

- Сейчас!

Вот так повезло, не успел захлопнуть дверь, как открылись двери подъехавшего лифта.

Сбежав с десятого этажа, Эдик никак не ожидал увидеть внизу поджидающего его Березовского.

- Ты чего? – с опаской спросил он, неужели все-таки будет бить?

- Даже спрашивать не буду, что ты делал с Димкиным портретом, меня сейчас интересует: тогда, в восьмом классе, то признание в туалете для него было?

- Чего пристал? Ты б еще вспомнил, что в детском саду было?

- Я с тобой в один детский сад не ходил, - холодно ответил Гор, двигая плечами и разминая пальцы.

- Что ты хочешь? Мне нет никакого дела до Арсенина.

- Давно ли?

- И вообще я с парнем встречаюсь, студентом, м-между прочим.

И сделал маленький шаг к двери. Не двинет?

- Неужели?

- Ужели! И отвали от меня, - Эдик вскинул голову. Пусть Березовский не думает - он не боится!

Игорь молча смотрел на Затонского. Тот тоже посверлил его пару секунд взглядом, развернулся и вышел.

Пронесло. Теперь к Диму.

***

Сложив руки на груди, Эдик демонстративно дулся.

И уже минут пять, как он стоял на кухне у ревнивого Вадима и, глотая голодную слюну, гордо отказывался от вареников с вишней, коварно подсовываемых под самый нос.

Пусть знает, пусть раскаивается, а Эдику его подношений не надо!

Такие канапе сделал! С креветками!

Сам свои вареники жуй.

Эдик дернул плечом, скидывая ладонь, настойчиво гладящую и притягивающую к столу.

Ну вот, опять. Озабоченный придурок со своими губами. Ну, в шею-то зачем?

Знает слабое место, гад.

Губы путешествовали по подбородку, обрисовали скулы, легонько коснулись губ…

А, черт с тобой, валяй, тащи свои вареники!

***

- Я так и не понял, ты куда бегал, за Затонским, что ли?

Игорь хмуро пожал плечами:

- Пошли на кухню, я так и не попробовал торт, который твоя мама передала.

Залив себе и Димке еще по пакетику маккофе, Игорь порезал передачу на аккуратные куски и сел за стол:

- Помнишь, ты мне на Новый год кое-что пообещал?

Дима вопросительно посмотрел на друга.

- Ну, ты сказал, что тебе кто-то нравится и ты через месяц расскажешь. Месяц прошел, даже больше.

Димка напрягся. Что делать-то? Действительно, было дело, пообещал, но не готов он к таким признаниям, да и не будет никогда готов. Он оглянулся, но безжалостный Гор спокойно сказал:

- Дома нет никого: мама на работе, Дашка у подружки, а отец неделю назад в рейс ушел, что тебе, в общем-то, известно.

Димкины глаза потемнели, на лице появилась обреченность, и это было так больно видеть! Как Игорь ни мечтал, чтоб Димка сказал, что нет ничего уже, все прошло, но понимал, что это не так, иначе друг бы не мучился сейчас, не зная, как подобрать слова. И это было больно, очень. И как Гор ни хотел бы сам быть предметом Димкиных воздыханий, он готов был и дальше запирать свои чувства и изо всех сил помогать другу, лишь бы тот был счастлив.