До тебя…

Он нажал на кнопку, что располагалась на ребре кровати, то есть Насте достаточно было спустить руку и нащупать её. Тогда не пришлось бы его ни о чем просить.

Сначала в палату вбежала медсестра, следом появился и врач.

Настя успела заметить в распахнутую дверь двух высоких мужчин в черном. Охрана? Серьезно?

Вот тут ей совсем стало дурно.

Медсестра что-то ей говорила, измеряла давление. Врач так же задавал вопросы, на которые она отвечала автоматически, даже особо не вдумываясь.

Её лихорадило от другого – ни врач, ни медсестра не попросили мужчину выйти.

Значит, муж.

И обращались они к нему по имени-отчеству.

Михаил Николаевич.

Приятно познакомиться, Михаил Николаевич.

Настя сама себя кое-как удерживала на плаву, не желая снова проваливаться в темноту. Или от истерики, что застряла колом в горле, того гляди сорвется и вырвется наружу. Она представила себя со стороны: больница, беременная женщина, ничего не помнящая, да ещё и истерически хохочущая. Милая картина.

Нет, надо держать себя в руках.

И снова Настя поймала на себе взгляд Михаила.

И снова он был другим.

Теперь сосредоточенным. Мужчина словно что-то для себя решал, прикидывал в уме. Он отошёл к окну, не желая медицинскому персоналу мешать выполнять их обязанности.

– Как вы себя чувствуете, Настя?

Доктор отвлек её внимание на себя.

– Сносно. Кроме того, что я ничего не помню.

– Вы стали жертвой теракта. У вас сотрясение…

Он говорил и говорил, она его не слушала. Сотрясение. Вот, откуда ноги растут у её беспамятства.

Господи, теракт. Наверное, пострадала не только она. А ребенок? ЕЁ ребенок?

Видимо, последний вопрос она произнесла вслух, потому что доктор ответил:

– С вашим малышом всё в порядке. Не переживайте.

– Как мне не переживать… если я ничего не помню? – её голос прозвучал откровенно жалко.

Ей бы очень хотелось быть сильной. Смелой. Не такой вот размазней.

Она же по жизни не размазня?

Она же боец?

Врач подбадривающе улыбнулся.

– Настя, вам не о чем беспокоиться. Ваша амнезия временна. Память обязательно к вам вернется. Не сомневайтесь. А мы, врачи клиники и ваш любящий муж, в этом вам поможем.

От слова «любящий» Настю покорёжило. Она лишь надеялась, что у неё на лице не отразятся эмоции.

Отразились.

Потому что Зареченский усмехнулся. Или на него так же произвели впечатления слова доктора?

– Сергей Викторович, вас можно на минутку?

– Конечно.

Настя смотрела, как мужчины выходят. Значит, есть что-то, о чем она не должна знать. Слышать.

– Долго я… здесь?

Медсестра улыбнулась дежурной улыбкой.

– Нам вас привезли уже после обеда. Вы долго спали.

– Спала… Или находилась в беспамятстве…

Происходящее очень не нравилось Насте. И что делать дальше, она не знала.

Слезы снова и снова непроизвольно наворачивались на глаза. Только не плакать… нельзя… нельзя…

– Разрешите вашу руку. Мне укол необходимо сделать.

Настя протянула и механически наблюдала, как приятной наружности девушка протирала венку, перетягивала руку жгутом, а потом вводила иглу под кожу. От неприятных ощущений Настя поморщилась.

– Уже всё.

– Спасибо.

Настя хотела, чтобы все ушли.

А кто тогда придет?

Родители?

Кстати…

– Извините, а вы не знаете контакты моих родителей?

Да! Точно! Она сейчас позвонит маме и папе, и те её успокоят. Если она услышит родные голоса, она же что-то почувствует?

Должна.

Обязана.

– К сожалению, нет. Спросите у Михаила Николаевича.

В первые секунды Настя даже не поняла, у какого Михаила Николаевича, моргнула. Медсестра, видимо, догадавшись о её внутренних терзаниях, кивком головы указала на дверь.

– У мужа.

– Ах, да, муж…

Смотрящий на неё со всеми аспектами человеческих эмоций.

И тут она заблуждалась – не было любви и теплоты.

От слова «совсем».

Медсестра, не дождавшись от неё ответа, вышла.

– У тебя нет родителей. Лишь тетя. Будешь ей звонить в три часа ночи?

Почему он не уйдет?

Не успокоится?

Не оставит её в покое?

– Мы с ней в хороших отношениях?

– Нет.

Почему-то Настя так и знала.

– Утром позвоню.

Она заставила себя посмотреть на Михаила, что стоял теперь перед ней, расставив ноги на ширине плеч и скрестив руки на груди.

Высокий. Наверное, красивый. Если бы не был таким злым и раздраженным.

А так же пьяным.

То, что он находился в палате беременной жены в состоянии алкогольного опьянения, для Насти много значило. Вернее, говорило.

Пока, не имея возможности анализировать их отношения – а они, как ни крути, были, раз Настя и этот… Михаил муж и жена – она опиралась на свои ощущения. И ничего хорошего они ей не нашептывали.

– Значит, ты всё-таки мой муж?

Настя приподнялась, села, удобнее устраиваясь. Животик приятно давил на внутренние органы и на спину. Не обращая внимания на мужчину, Настя положила дрогнувшие руки на округлый животик.

– Так точно.

От скрытой агрессии, что шла от Михаила, Настя всё же вздрогнула и снова посмотрела на него.

Губы плотно сжаты, желваки на висках нервно ходят.

Кажется, между ней и Михаилом очень «теплые» отношения.

Настя сглотнула.

– А кого мы ждем? Мальчика? Девочку?

В палате был приглушенный свет, и девушка не могла видеть, как недоумение проскользнуло в глазах мужчины.

– Неизвестно. Малыш зажимается.