До тебя

— Поедешь. А знаешь почему? Потому что перед тобой не кто иной, как… — драматическая пауза — … Тимофей Зотов. Владелец заводов, газет, пароходов. И по совместительству, успешный риэлтор… Чё ржёшь, Алёхина? — осекается ненадолго, но тут же продолжает. — И я знаю адрес одной замечательной квартирки недалеко отсюда, которая, по случайному совпадению, как раз сдаётся. Четвёртый этаж, новостройка. Шестьдесят квадратов, Алёхина! Полностью меблирована, — перечисляет, постукивая пальцем в такт по обшивке руля. Что скажешь?

— Скажу, что не против посмотреть. Аренда?

— Тридцатка. Единственное условие — без домашних животных. У тебя же нет сорока кошек, Алёхина?

— Очень смешно, Зотов! — фыркаю. Несмотря на то, что я уже давно не Алёхина, не поправляю его. Это обращение отдаётся во мне приятной щемящей ностальгией.

Кручу в голове предложение Зотова, пока тот совершает очередной манёвр на дороге. Почему бы не съездить на эту встречу? Тем более всё так спонтанно сложилось. Знай я заранее, ни за что не пошла бы. Нашла бы кучу отговорок и неотложных дел. Ведь так не хочется идти туда одной. А под руку с Тимой — что может быть лучше? Он, в конце концов, парень видный. Да и весело с ним, не даст утонуть в печали и пессимистических мыслях о собственной неудавшейся жизни.

— А знаешь, Зотов. А поехали!

— Другое дело, Алёхина!

— Ты мне квартиру обещал. Я делаю это только ради неё. Диктуй номер, — достаю свой собственный гаджет из сумочки. Тима называет пять семерок подряд, и я закатываю глаза. Ну конечно же!..

* * *

Вообще-то моя фамилия Елисеева. Уже почти десять лет. Это фамилия бывшего мужа, которую я оставила после развода, поленившись менять документы. Это фамилия женщины, прошедшей тяжёлое расставание. Женщины, разочаровавшейся в жизни, которая, по ощущениям, буквально развалилась на куски в её руках, и пытающейся в данный момент собрать её в единое целое.

Не хочу быть ею сегодня. Один вечер. Хочу быть легкомысленной студенткой Алёхиной.

Меня зовут Алёхина Алёна.

В младшей школе меня дразнили. Я была пухленькой. С возрастом вес перераспределился и осел на моих верхних и, особенно, нижних «девяносто».

Мода 2000-х была жестока. Героиновая красота Кейт Мосс, с укором взирающей на меня со стены моей спальни, не давала мне покоя. И я с упорством боролась с тем, что дала мне природа. Сидела на диетах, качала пресс. Прыгала на скакалке в парке до изнеможения. Короче, перепробовала буквально всё.

Пока в один прекрасный день в мир не пришли сестры Кардашьян и не сделали трендовым всё то, от чего я безуспешно пыталась избавиться. А точнее, мои прекрасные формы. И теперь именно я — с превосходством смотрю на потрёпанную годами Кейт, которая все ещё, да-да! — висит на стене в моей бывшей комнате.

Родители так и не сделали там ремонт и не обжили её по-своему, предпочитая отдавать мою спальню для ночёвки внезапно наведывающимся гостям и родственникам.

Смотрю на такого обаятельного и живого Тиму, который не устаёт балагурить и улыбаться, и как будто окунаюсь с головой в счастливое беззаботное прошлое.

Есть такая особенность у человека. Когда он живёт в настоящем, то всё время находит в нём что-то негативное: то, что его не устраивает. Например: я недостаточно стройная, недостаточно успешная, недостаточно счастливая. Продолжить своё по списку. Всё не так! Казалось бы. Но стоит лишь пройти годам, и все эти мелкие неприятности покрываются дымкой, плохое забывается. И сейчас мне кажется, что не было ничего более прекрасного в моей жизни, чем студенческие годы.

Тима болтает, не переставая. Но я даже рада, так как о себе говорить желания нет. Оказывается, он никогда не был женат. У него нет детей. Ну по-крайней мере он об этом не знает. Он любит свою работу. И хотя закончил юрфак вполне успешно — говорю же, ему всё даётся в жизни легко — работать по специальности не пошёл. Открыл своё риелторское агентство и занимается недвижимостью. Мелкие сделки, крупные. Видно, что кайфует от своего дела. Под его началом работает чуть больше десяти человек — негусто. Но у него так горят глаза, когда он говорит об этом, что я понимаю — это его.

Кстати, он мне всегда нравился. Не в том смысле, конечно. Просто я интуитивно чувствовала, что за его показной клоунадой скрывается нечто большее. Знаете, как говорят? Самые весёлые люди на свете — на самом деле самые грустные…

Летняя веранда встречает нас громкой музыкой и перезвоном столовых приборов. Тима лихо паркуется. Галатно открывая мне дверь, предлагает руку. Цепляюсь за него, слегка волнуясь. Всё-таки я не такая смелая, как хочу казаться. Этих людей я не видела долгих десять лет. Некоторых, возможно, не хотела бы видеть больше в принципе. Но что уж теперь. Поздно, Рита, пить боржоми.

Тима уверенно тянет меня за руку, ведя мимо столиков на веранде к двери, над которой поблёскивает растяжка «Юрфак — 2012». Я невольно заряжаюсь его энтузиазмом, как очередная лампочка в новогодней гирлянде, словившая импульс от предыдущей.