До встречи в Париже

Весь урок женщина меня не трогала, позволяя при этом "не приводить себя в порядок". Зато досталось каждой, кто сыпал мадам Шампунь комплементы.

Особенно досталось мадемуазель Дауни. Ее имя постоянно звучало, и женщина словно специально задавала вопросы с подковыркой. Ни на один Альта не смогла ответить правильно.

В начале урока у меня все же получилось осилить себя и обернуться на последнюю парту. Вайлет казалась серой как туча, недовольной и мрачной, выписывая быстрым почерком что-то на листе бумаги, толкая его к Джэю.

Вот бы мне почитать, о чем они общаются.

Парень, его яркие рыжие волосы теперь уже казались сухими и безжизненными, мрачными и выцветшими, с яростным видом схватил листок. Его глаза пробежались по, уверена кривым из-за эмоций, но с теми же нежными петельками, записям Вайлет и, щелкнув своей шариковой ручкой, он стал почти рвать листок, исписывая его ответным посланием.

Что у них не так!?

Что-то мне подсказывало, пусть мне и не хотелось, чтобы так было, -центр их обсуждений это я.

Черт!

Почувствовав на себе мой взгляд, Джэй вдруг поднял голову, заглядывая мне в глаза.

Я моментально отвернулась, возвращения внимание на мадам Шампунь.

Внешность Джэя изменилась, и я понимала, что именно. В его глазах больше не было линз, а волосы он перестал красить, позволив отрасти уже пяти сантиметрам родного цвета.

Готовится к колледжу, ведь там могут не понять его эксцентричной внешности, и это не его решение, так сказали сделать его родители.

В какой-то момент я обрадовалась, что я сирота.

Я бросала короткие взгляды в их сторону практически весь урок, видя, как они, угрюмые и серые, отвернувшись друг от друга, писали материал в тетрадь.

Урок закончился слишком быстро, словно время никак не хотело оттягивать момент моего отбывания наказания. Со звонком все поднялись со своих мест, начав собираться, я решила никуда не торопиться.

Крутя в руках ручку, я ждала пока одноклассники покинут кабинет.

Мадам Шарлемань ждала того же, сидя за своим столом.

Кабинет опустел, мы остались вдвоем.

– Мадемуазель Диас, – она поднялась со своего места, – необходимый инвентарь в шкафу в конце класса.

Она медленно прошла мимо меня и вышла из кабинета.

Если она вернется, когда я уже закончу, это будет лучшее наказание в моей жизни.

Нужно поторопиться.

Вскочив со своего места, я прошла к шкафу и раскрыла его. Действительно в нем была деревянная швабра, металлическое ведро и старая замученная тряпка, на которой были намотанные волосы всех возможных учениц.

Черт!

Похоже она это приберегла специально для таких целей, ведь уборщицы пользуются совершенно другими вещами, из дешевого легкого пластика. И ведро там на колесиках.

Тяжело вздохнув, я взяла ведро и направилась в туалет, нужно было набрать воды.

В шкафу внизу я нашла и средство для мытья пола, и все по специальному заказу – в состав входит хлор.

Вдыхая обжигающие слизистую носа испарения, я намочила тряпку в ведре, снимая с нее волосы.

Какая гадость!

Я чувствовала, как завтрак спешит наружу, поэтому постоянно сглатывала, блокируя рвотный рефлекс.

Тряпка была тяжелой, плотной, совершенно не предназначенной для мытья ею чего-нибудь, но эти мучения с ней входили в план наказаний.

Мучайся, Беатриса Диас!

Чего тогда она ушла?

Сидела бы на своем месте и смотрела бы на меня своим вызывающим мурашки по коже водянисто-голубым взглядом, празднуя победу – мне плохо.

Я набросила тряпку на швабру и, пользуясь знанием: "Пол моют к выходу" -, стала мыть пол от шкафа, где взяла инвентарь, к противоположной стороне кабинета.

Вдруг своим слухом я уловила две поступи, идущих прямо к кабинету. Обе мне были очень знакомы. Первая была легкой, но звон каблуков услышал бы даже глухой, шаги были мелкими, но очень частыми. Другая поступь была тяжелее, ноги ступали на пол после широкого шага, тихо, еле различимо, стуча каблуками мужских туфель.

– Она осталась, я была очень сильно этим удивлена, – говорила мадам Шарлемань.

– Она не такая плохая, как Вам кажется, Флор, – отвечал директор месье Дюбуа.

– Только потому, что она копия той девчонки? – почти прошипела педагог истории.

– Арселия ее мать, понятное дело, что они схожи, – ответил директор, и их шаги резко прекратились.

– Только не говорите мне…, – хватая воздух от переполнения эмоциями заговорила женщина.

– Тише, – зашептал месье Дюбуа, – она может нас услышать.

– Как? – мадам Шарлемань была готова рассмеяться. – До кабинета еще как минимум метров десять, да и мы не кричим.

– Поверьте мне, я не хотел бы, чтобы она знала…

У месье Дюбуа не было необходимости договаривать, так как замерев со шваброй в руках, я считала годы.

По возрасту они могли быть вместе, так как им обоим сейчас около сорока, а, значит, он мой потенциальный отец.

Швабра выпала из моих рук, и грохот деревянной длинной ручки об пол эхом разнесся по этажу.

Черт!

Я схватила швабру, быстро продолжив мыть пол.