До второго потопа

В период битвы был критический момент, когда враг прорвал на южном фасе обороны все оборонительные пояса и вышел на оперативный простор. Это был неожиданный и серьезный проигрыш советского командования. Такого не ожидал никто. Но и враг не ожидал, что в резерве Ставки имеется Степной фронт с его танковой армией, которая на небывалой скорости примчалась в район прорыва и остановила врага. Поэтому мы погрешим против истины, если приуменьшим способность наших маршалов воевать. Они предусмотрели ход сражения настолько, насколько его можно было предусмотреть, и нашли нужный способ остановить свирепого бронированного зверя. Фронтами руководили лучшие военные умы схватившихся сторон: Николай Ватутин, Иван Конев, Константин Рокоссовский, Вермахтом командовали Эрих фон Манштейн, Гюнтер Ханс фон Клюге, Вальтер Модель, Герман Гот.

Через несколько дней после начала битвы, батарея Булая, находившаяся в резерве, получила приказ занять позиции на окраине центральной усадьбы совхоза «Октябрьский». Это было довольно далеко от передовой, и Севка недоумевал: неужели немцы смогут преодолеть такую укрепленную оборону и прорваться сюда, в чистое поле? Битва шла уже неделю. С утра до вечера с фронтовой полосы докатывалась канонада. Работали тысячи артиллерийских орудий, реактивных минометов, рвались авиационные бомбы. В небе косяками проходили сотни самолетов, несущие смертельный груз на поле сражения. Среди солдат курсировали самые невероятные слухи, но ясно было одно – немцев нет, значит, наша оборона держится.

На батареях царило напряженное ожидание. Все понимали, что нахождение в резерве – дело временное, и скоро до них также дойдет пламя смертельной схватки. Ни они, ни их высшие командиры не знали, что в немецком плане «Цитадель» предусматривался внезапный поворот танкового клина с Обояньского направления на Прохоровку. Здесь, под Прохоровкой, равнинная, мало пересеченная местность, давала танкам возможность на большой скорости крушить тылы советской обороны.

12 июля батарея была поднята по тревоге в пять часов утра. Заняв позиции, солдаты увидели на горизонте мелкие точки немецких танков. Их было бессчетное количество. Похоже, их появление было неожиданным, потому что имевшихся на позициях резервов было явно недостаточно для того, чтобы отразить такую атаку.

Танки приближались, и теперь Булай смог в бинокль рассмотреть их боевые порядки. Впереди клина шли могучие «тигры». Их было немного – штук 15–20. За ними следовали старые знакомцы Т-3 и Т-4, сосчитать которые было невозможно, а далее – бронетранспортеры с солдатами. В самом конце наступающих порядков угадывались самоходные пушки «Фердинанды». Севка уже знал, что немцы не выпускают их вперед потому, что у них нет средств борьбы с пехотой.

Немцы шли достаточно медленно. Движение их определялась скоростью тяжелых «тигров», которые были несравненно медленнее юрких и скоростных Т-3 и Т-4. Но и в этом неспешном движении чувствовалась непреодолимая мощь. «Будто стена надвигается» подумал Булай, глядя на стальные туши тяжелых танков. Люки танков были открыты и в них виднелись фигурки офицеров. Немцы любили идти в атаку таким способом, пока противник не откроет огонь. Севка не видел в бинокль их лиц, но представлял, как самоуверенно, и самодовольно они всматриваются вперед, в русские позиции. Наверное, у них не было никаких сомнений в том, что своей армадой они сомнут любое сопротивление.

Танки еще не приблизились к дистанции прицельного огня, когда в небе появились наши штурмовики ИЛ-2. Их было много. Выстроившись в карусели, они начали методично атаковать врага ракетными снарядами. Но те упрямо продвигались вперед, оставляя позади загоревшиеся машины. Севка пытался вести им счет, но подступившее волнение не давало сосредоточиться. Ясно одно – их было невообразимо много. Это были отборные части дивизии «Рейх».