До второго потопа

Мы постоянно помогаем им своими ударами. Хотя воюют они как торгаши. Когда подошли к Парижу, встали в тридцати километрах, ждали, пока немцы задушат там восстание. Ведь восстали в первую очередь, коммунисты. Немцы несколько тысяч убили, а потом сами сдались. Тогда американцы вошли Париж. Постыдные действия. Тоже самое мы видели и на юге Франции.

Да, союзники затянули войну. Если бы они честно выполняли свой долг перед нами, то все кончилось бы еще в сорок третьем. Не было бы таких жертв среди советских людей, и на оккупированной территории Европы.

Мы им помогали, хотя знали об их тайном плане «Рэнкен». По нему они думали всю Европу под себя подмять.

Не «Оверлорд», о котором они громогласно заявили, а «Рэнкен» должен был стать основным планом. По этому плану вся Европа должна стать ихней.

Только мы оказались разворотливей, быстро по Европе пошли. Теперь они своего плана «Ренкен» уже не выполнят. Красная армия подходит к Одеру. Мы инициативу из рук не упустим.

62 Смерть Рузвельта

За свою долгую работу в разведке Булай давно понял, какую роль играют закулисные силы политики в поведении государств. Он считал, что большая часть его работы пришлась на очень благоприятное время. У советского руководства не было теневых кукловодов. При всей непрозрачности принимаемых им решений было ясно, что решения принимает именно оно, а не анонимные дяди, сидящие на мешках денег. Потом ему повезло с немецкими правителями, которые после войны старались обезопасить себя от нового фашизма и очень прохладно воспринимали ухаживания своих и заграничных финансистов. Булай с уважением думал о канцлере ФРГ Гельмуте Шмидте, который после отставки жил под Гамбургом на дачке, больше похожей на дачку рабочего ЗИЛа, чем бывшего канцлера. Скромный домик под шиферной крышей, маленький садик, никакой прислуги, никакой охраны. Лишь вечно дымящий сигаретой бывший канцлер да его верная жена. «Зато совесть чиста» – думал о нем Булай. Но это была новая Германия, которая постепенно старела и набиралась все тех – же обычаев, что и центр капитализма – англосаксонская ось.

Когда весь мир увидел, как премьер министр Великобритании Тони Блэр мечется в потугах доказать всему миру, что иракский диктатор Саддам Хусейн имеет химическое оружие, Булай понял – мерзавцы готовят новую войну. Эта война не нужна ни американскому, ни британскому народу. Она нужна только корпорациям, которые хотят прибрать к рукам ираксие богатства, в первую очередь, нефтяные поля. И вот затевается цирк на весь мир. «Хусейн опасен для нас всех»

Почему Блэр исполняет волю этих денежных мешков? Потому что он уже включен в систему исполнения их власти. Не демократической, всенародной, и какой угодно еще, а именно их – денежных мешков. Этот симпатичный на вид политик – всего лишь марионетка в их руках.

Булаю было давно ясно, что руки эти беспощадны, но хотелось понять: как далеко они в состоянии зайти. Для разведчика это важно, ведь он не только добывает информацию, он еще и делает прогноз. Поэтому вопрос о мере необузданности закулисных кругов США весьма важен. Сегодня очень важно понять, способны они развязать локальную ядерную войну или нет?

Булай стал копаться во всех доступных материалах, касательно деятельности масонских лож Америки и Великобритании и неизбежно пришел к материалам о смерти Франклина Рузвельта.

Как это часто бывает в государствах с отжившей демократией, ее следы содержали довольно много информации, которая сегодня уже не может быть публичной. После обрушения башен близнецов в 2011 году был принят Патриотический акт, закрывающий даже отдаленный доступ к сути творимых закулисой преступлений.

Данила интересовался историей Соединенных Штатов и знал, что Рузвельт совсем не был таким паинькой, каким его любили изображать советские историки. Хищный правящий класс никогда не поставит на такой пост чуждого себе по духу человека. Рузвельт являлся американским империалистом, но он одним из первых американских лидеров догадался взглянуть на себя глазами Старого Света и создать особенный образ политика. Доброжелательный, интеллигентный, сдержанный, сторонник «дипломатии улыбок», он разительно отличался от выходцев из американских пампасов вроде Гарри Трумена, плевать хотевших на то, как их слова и поступки расцениваются за рубежом. Его «радиобеседы у камина» слушала не только Америка. Они транслировались и на другие страны.