До завтра

Наконецъ мы достигли пристани. Тутъ большую половину ночи я провелъ за работою надъ сочиненіемъ краснорчиваго предисловія къ будущей книг. Когда ложился спать у голова моя наполнена была великими мыслями; мн приснилось, будто Китайской Императоръ, увдомясь объ отличныхъ моихъ талантахъ, поручилъ мн воспитывать Принцевъ. Звонъ гонгу разбудилъ меня поутру, что значило, что барки, на которыхъ велно везти насъ, отчалили отъ берега. Я поспшно одлся, выбжалъ на бортъ корабля въ самое то время, когда свита сходила на барки — и былъ весьма доволенъ своею исправностію. Когда уже проплыли около двухъ миль, мн вспало на мысль, что было бы очень хорошо срисовать Китайскіе берега; въ тужъ минуту я бросился за карандашемъ и бумагою — но, увы! карандашь и бумага остались въ корабл на постел. Желая всегда имть ихъ при себ, я держалъ то и другое въ чемодан. На канун ввечеру для памяти положилъ связку въ головахъ; по утру, спша одваться, забылъ ее, а слуги, ничего не зная о бумаг, взяли только чемоданъ. По крайней мр я постарался сдлать нкоторыя замчанія на бумажныхъ лоскуткахъ, не сомнваясь, что посл можно будетъ весьма легко составить нчто полное, а рисунки сдлать наизусть. — Мы прихали въ Пекинъ, гд помстились въ великолпномъ дом, однакожь намъ не дозволяли выходить со двора ни на одинъ шагъ. Насъ посщали Мандарины, о которыхъ совсмъ нечего писать. Они безпрестанно длали намъ одн и тже привтствія, такъ что даже переводчикамъ надоло повторять, что уже много разъ говорено было. Довольно сказать, какъ одинъ изъ Мандариновъ входитъ въ комнату, какъ поздравляетъ, какъ машетъ опахаломъ, пьетъ чай; вс одинъ на другаго совершенно походятъ. Я началъ уже думать, что не стоило труда здить такъ далеко, чтобъ увидть то, о чемъ можно имть достаточное понятіе, посмотрвши нсколько разъ Китайскія тни? Одинъ только человкъ, котораго я видлъ, заслуживаетъ вниманіе: онъ говорилъ по французски, и не походилъ на Мандариновъ. Это былъ Экс-Эзуитъ, прежній Миссіонарій, которой, отправляя свою должность, умлъ понравиться Двору, и вступилъ въ службу. Сколько этотъ казался занимательнымъ, столько прочіе были несносны. Мн удалось разспросить его о свойствахъ и нравахъ китайцевъ. Я не могъ насытишься его бесдою; столь была она пріятна и поучительна!

Наконецъ намъ объявлено, что Императоръ ожидаетъ Посольства въ Егол. Мысль объ описаніи садовъ сего очаровательнаго жилища пробудила мои таланты. Я вознамрился описать ихъ слогомъ піитическимъ, но такъ, чтобы въ немъ свтились историческія, философическія и моральныя картины Китайскаго Государства.

Прихали въ Еголъ. Тутъ занялись приготовленіями къ аудіенціи; къ тому еще не было удобнаго мста для писанья, и я не могъ разложить дорожныхъ своихъ замчаній. Карманы мои были наполнены бумажными лоскутками, на которыхъ я сокращенно записывалъ свои наблюденія. Не одинъ разъ раждалась во мн охота привести ихъ въ порядокъ — но никогда не удалось того сдлать. Написанное карандашемъ большею частію стерлось. Не смотря на то, я собралъ, что можно было, и все спряталъ съ подушками въ чемоданъ; казалось, что записки мои долженствовали быть сбережены въ цлости.

Спустя нсколько дней, Посольству велно обратно хать въ Пекинъ. Прибывши въ сію столицу, мы тотчасъ получили другое повелніе немедленно выхать изъ Китайскаго Государства. Насилу удалось намъ выпросить себ двудневную отсрочку.

Во все время путешествія изъ Пекина въ Кантонъ, я былъ нездоровъ и чувствовалъ нужду въ отдых; сверхъ того пришла мн охота ловить удою рыбу; въ хорошую погоду большую часть дня проводилъ я въ сей невинной забав. Однакожь я не забывалъ и о томъ, что надлежало привеети въ порядокъ мои замчанія. Много разъ я принимался за чемоданъ; но можно ли на корабл думать объ ученыхъ трудахъ, которые требуютъ тишины и спокойства? можно ли писать при безпрестанномъ крик матросовъ, при частыхъ посщеніяхъ, и всегдашнихъ забавахъ пассажировъ? Наконецъ мы приплыли къ берегамъ Англіи, — а я не вынималъ ни разу своихъ лоскутковъ, на которыхъ большая часть письма уже стерлась.

Не смотря на то, я тшился мыслію, что прихавши домой, на досуг успю все сдлать. Въ первые дни не было ни минуты свободной; посщенія за посщеніями! множество любопытныхъ не давало мн покоя; всмъ хотлось разговаривать съ человкомъ, прихавшимъ изъ Китая. Могъ ли я быть нечувствителенъ къ такимъ домогательствамъ? Мн казалось, что не прилично сидть запершись тогда, какъ имю случай наслаждаться удовольствіемъ самолюбія, и пользоваться обстоятельствами, которыя заставляютъ людей просвщенныхъ и знатныхъ искать знакомства со мною. Отецъ мой безпрестанно напоминалъ о сочиненіи, потому особливо, что многіе молодые люди, бывшіе при Посольств, готовились издавать описанія своихъ приключеній въ путешествіи. Мы знали, что кому прежде удастся выдать такое сочиненіе, тотъ боле всхъ получитъ прибыли.