Доблесть воина

Тем временем подоспела еще парочка. Эти почему-то решили, что сейчас самое время сунуть железо Илье в затылок. Княжич махнул двумя мечами, с поворота, со всей богатырской силой. Один клинок развалил щит и швырнул ворога на напарника, чье копье очень удачно разминулось с шеей Ильи. Второй клинок глубоко вскрыл бедро нападавшего, скрежетнув по кости. В комнате было шумновато, потому скрежет услышал только сам лехит. Будучи воином опытным, он сообразил, что жизнь его завершилась. И осознав это, взвыл диким зверем, оттолкнулся от соратника, упал на Илью, обхватил ручищами, будто любимую женщину, и попытался вцепиться в щеку. Княжич еле увернулся – ждал атаки железом, а не зубами, – ударил рукоятью в скулу, раз, еще раз… Умирающий висел как клещ, не отпускал. Хорошо хоть больше укусить не пытался. Зато его приятель выхватил топорик и, хекнув, рубанул Илью по правой руке.

Княжич успел принять древко топора предплечьем и даже заехать локтем топорнику пониже уха, но тут его с недетской силой долбанули в спину.

Спасительная кольчуга выдержала и это, однако дыхание сбилось. И на ногах устоять не удалось, потому что кусачий всё еще висел на шее и тянул книзу. А вес у него был изрядный. Пудов шесть, не меньше. Он же, впрочем, и смягчил падение, после чего наконец-то сомлел, и Илье удалось вырваться из его предсмертных объятий…

Чтобы тут же прикрыться его тушей от целящего в живот копейным железком.

Копье увязло в трупе, Илья вывернулся из-под мертвеца, кольнул снизу, под кольчужную юбку, провернул клинок. Под дикий вопль раненого Илья вскочил на ноги, разворачиваясь и тут же уклоняясь от свистнувшей сабли. И поспешно убрал ногу, которую чуть не раздробил сходящийся в острие и окованный медью нижний край вражьего щита. Плечистый ворог бросил вверх тяжелый всадничий щит, перехватывая меч Ильи, махнул саблей… И отшатнулся, когда в его ощеренный рот врезался налитый свинцом кистень.

Отшатнулся, но не отступил. Сплюнул кровавое крошево и ударил снова щитом с разворота.

Илья отпихнул щит встречным толчком плеча, разворачивая противника в противоположную сторону…

Чего тот и добивался. Промельк сабли – и только чудо спасло Илью от потери ноги.

В роли чуда выступил еще один враг, метнувший в Илью копье. Оно ударило с такой силой, что тяжеленного Илью отбросило шага на два, уберегши от хлеста сабли. С копьем тоже повезло. Удар, способный пробить отменную бронь, даже не повредил колец, потому что наконечник оказался никудышным – согнулось железко.

Ворог с саблей захрипел, пачкая бороду кровью, – пониже уха вырос цветок оперенного хвостовика. И еще один «расцвел» в глазу метателя копья.

Вокруг княжича вдруг стало пусто. Выли, хрипели, ворочались на полу раненые, но никто больше не рубил и не тыкал в Илью железом.

Он оглянулся и увидел в дверях, над грудой вражеских тел Маттаха и Загрёбу. Причем Маттах уже сунул лук в налуч.

Бой закончился.

И, похоже, постоялому двору тоже приходил конец. Пламя с подожженной постели перекинулось на остальные. Занялся стол. И одна из стен. Дым драл горло.

Малига, раньше Ильи сообразивший, чем попахивает, уже распоряжался: Возгарь подхватил под мышки беспамятного Миловида и потащил его наружу. Рулав и Загрёба выкидывали в общий зал вещи. Им помогал выбравшийся из укромного угла проводник. Маттах вещами не занимался. Стоял сбоку от дверей, присматривал. Разумно. Некоторые из незваных гостей были еще живы. Вдруг кто очухается и полезет в драку?

Илья первым делом нашел свой брошенный лук и сунул в налуч, потом, оглядевшись, выбрал пару подранков в броне получше, ухватил за загривки и поволок наружу. Один тут же сомлел, второй, раненый стрелами в обе ноги, сдуру попытался достать Илью мечом.

Тот увернулся, рявкнул:

– Брошу – сгоришь, – но раненый это уже и сам понял, забормотал что-то извинительное.

В большом зале было не так дымно. Но вряд ли надолго.

В углу жались растерянные местные. Распоряжаться ими было некому – хозяин мёртв. Здесь же были и остальные постояльцы. Во время драки они отсиживались по комнатам, но когда потянуло горелым…

– Огонь гасите! – заорал Илья. – Сгорит же всё! За водой! Бего-ом!!!

Но первым выскочил Маттах. Промчался, как пришпоренный, вскидывая лук.

Илья бросился следом, отшвырнув с пути какого-то смерда…

Поздно!

Конский топот канул в ночи.

– Двоих достал точно, – сообщил Маттах. – Один на дороге валяется, другой до утра не доживет. Однако третий целым ушел, – разочарованно добавил хузарин. – Шустрый!

Илья вышел на дорогу.

Ну да, один лежит. Причем живой, ворочается. А рядом валяется плащ. Тот самый, красный, порванный стрелами.

– Он его сбросил, – подошедший Маттах подцепил плащ ногой. – Выстрел мне сбил.

Княжич подошел к раненому. Тот запыхтел, крикнул что-то. По-угорски.

– Что он говорит? – спросил Илья Маттаха.

– Ругается, – объяснил хузарин. – Сердится, что оставили его. Просит не убивать. Говорит, деньги у него есть. В Гнезно. Откупиться хочет.

– Там видно будет, – проворчал Илья. – Тащи его в дом, а я гляну, что там с Миловидом. И с пожаром. Как бы на улице ночевать не пришлось.