Доблесть воина

Спустившись, Сергей Иванович решил проведать раненых. Почти все гридни обладали некоторыми медицинскими навыками, так что стрелы уже извлекли и раны обработали. Рана от стрелы – скверная рана. Тем более что у печенегов была дурная привычка мазать наконечники всякой дрянью вроде гнилого мяса. Но местные дезинфицирующие препараты, хоть и воняли в большинстве совершенно омерзительно, работали неплохо. Да и иммунитет у молодых воев высокий. Можно было надеяться, что гангрены ни у кого не случится.

Поговорив с каждым и подбодрив, Сергей Иванович ушел к себе и прилег.

Спустя примерно час к нему постучался Витмид. Сотник принес миску баланды из общей раздачи и, присев, поинтересовался, как, по его мнению, будут развиваться события.

– Если копченые уйдут, – сказал Духарев, – мы – на коне. Если сядут в осаду, через пару недель возьмут город голыми руками. А они сядут, если узнают, что у нас нечего жрать.

– Откуда бы им узнать? – усомнился Витмид.

Духарев посмотрел на него внимательно. Хороший мужик сотник. Неглупый, предприимчивый. Настоящий командир вырос. Но жизненного опыта пока всё же маловато.

– А потому, – сказал Сергей Иванович, – что если может случиться что-то дурное, то оно, скорее всего, и случится. И мы с тобой должны это предусматривать.

– А что тут можно предусмотреть? – пожал плечами Витмид.

Духарев вздохнул.

– В данном случае – ничего.

Русь. Пограничные земли

Поначалу дорога была – сущее удовольствие. Во-первых, по удобному, подмороженному, но лишь немного присыпанному снежком тракту. Во-вторых, по богатым обжитым землям. И в каждом селении или городке их привечали. Княжья гривна на шее у Ильи действовала не намного хуже подорожной Болеслава Храброго.

Тиунам, старостам, старшинам было за честь принять и угостить воина из старшей гриди великого князя. Так что встречали, угощали, провожали по чести, выдав припас на дорогу. Кони лоснились, дорожные сумы круглились, а глаза всадников малость осоловели от излишеств. Особенно весело было в городках, где стояли воинские дружины. Там пировали особенно бурно. Илье временами казалось, что все эти люди не понимают, что над ними нависла угроза орды. Большинство и не понимают. После того как Владимир вокняжился и окреп, копченые поутихли. Уже года четыре большие орды не пересекали границы Руси, и народ заметно разбогател. Даже у простого смерда мясо на столе появлялось не реже одного раза в седмицу. Обычно – в воскресенье.

Многие же были искренне уверены: теперь, когда над ними Десница Господня, никакой ворог не посмеет посягнуть на их добро.

Однако чем дальше отряд Ильи продвигался к Дикому Полю, тем меньше было этой счастливой беспечности. И тем больше людей терзала даже не угроза, неизвестность. Кто бы ни обосновался в приграничье – касоги, словене, русы, – все они были готовы сорваться и мчать к ближайшей крепости. Зерно было спрятано в ямы, большую часть скота продали, оставив пару коровенок, десяток свиней и небольшую отару. На хуторах несколько лошадей постоянно держали под седлом. Народ здесь был опытный, битый, наученный внезапными набегами малых ватажек.

Но что такое большая орда, многие не помнили, а то и вообще не знали. От нее не отсидеться за стенами острога или частоколом селища.

Илья и сам никогда не видел, что такое – тысячи копченых. При нем больших набегов не случалось. Его кровных родителей убили печенеги, но то была всего лишь ватажка в пару сотен сабель.

Но тысячи…

Со слов старших, отца, Артёма Илья знал, что остановить этот поток может только большая дружина великого князя.

Но князя не было.

А орда – была.

Как мог, Илья пытался объяснить это там, где они останавливались. Уходите, прячьтесь, бегите. Делайте всё что угодно, лишь бы не оказаться на пути орды.

Его слушали. Важно кивали, будто бы соглашаясь. Но не хотели среди зимы бросать теплые дома, налаженное хозяйство. Даже бывшие воины его не понимали.

Те, кто понимал, – уже ушли. Илье с товарищами встретилось несколько дворов, в которых осталось только по паре холопов.

Но таких было немного.

– Орда близко! – увещевал Илья. – Бегите!

Его слышали, но не внимали.

– Зачем ты их пугаешь, брат? – удивлялся Маттах. – Это ж не твои люди, чужие. Ну набегут на них, тебе-то что?

– Не чужие, – возражал Илья. – Здесь Русь. Все мы – одна держава. Братья во Христе! Тебе не понять.

– Не понять, – соглашался хузарин. – Ты мне брат, верно. Миловид, Малига, Рулав… Но что вот этот, – он указал плетью на парнишку, выносившего из хлева навоз, – тоже твой брат, не поверю. Что с тобой случилось?

Илья и сам не знал, что с ним случилось. Не объяснить. Если идет пожар, а на его пути дети беспечно собирают ягоды, как можно проехать мимо? Может, это и было то чувство, о котором говорил батя? Мол, кто свой, узнаешь наверняка, когда не сумеешь уберечь. Может, доблесть воина не только в том, чтобы ратиться с врагами? Может, спасти от смерти всех этих людей – это тоже доблесть воина?

Не подбери его тогда Артём, он вырос бы совсем таким же, как они. Пахал, сеял… И надеялся, что беда обойдет стороной.